Анатолий Кузнецов - На «Свободе». Беседы у микрофона. 1972-1979

Классическим примером бестолкового строительства была до сих пор, собственно говоря, Вавилонская башня. Но мне кажется, что у ее строителей имелись хоть и примитивные, но чертежи какие-то, расчеты, какие-то конкретные параметры. Ну, например, совершенно точно была определена высота Вавилонской башни: аккурат до купола неба, а не расплывчатое «все выше, выше и выше».

В отношении отсутствия чертежей и плана коммунизм посрамлен и превосходит Вавилонскую башню, и боюсь, что в будущем слово «коммунизм» останется лишь нарицательным понятием взамен Вавилонской башни. До тех пор же он — скрытый в розовой дымке, таинственно мерцающий объект слепой веры. Маркс сказал: «Коммунизм — истинное счастье всего человечества». И точка. Сказал Маркс. Энтузиасты-исследователи сказали (цитирую): «Условия жизни изменятся, и зло перестанет господствовать, и человек станет человеку близким другом и братом, а не как сегодня волком». Это сказал товарищ Дзержинский — и основал систему госбезопасности на самых волчьих во всей истории человечества основах. Не менее конкретно сказал товарищ Маяковский: «Мы строим коммуну, и жизнь сама трубит наступающей эре». Не столько жизнь допустила, сколько он сам и ему подобные трубили. Потом, потрубив, как мы знаем, он застрелился.

Хрущев не умел даже произнести слово «коммунизм», у него выходило «камунизьм», он говорил о «камунизьме» много и часто и тоже очень конкретно. Цитирую: «Чаша камунизьма — это чаша изобилия, она всегда должна быть полна до краев. Каждый должен вносить в нее свой вклад и каждый из нее черпать». А любопытное определение. Знаменитое слово «изобилие». И эта «чаша», или миска, или корыто — до краев, откуда, значит, черпают. Это уже что-то более конкретное, чем абстрактное «будет очень, очень хорошо». Но Хрущева отстранили от чаши, он умер скромным пенсионером, а об изобилии что-то опять не слыхать.

«Верую, — откровенно сказал еще сто лет назад болгарин Христо Ботев. — Верую… в единый коммунистический общественный порядок — спаситель всех народов». Верую! — по крайней мере это точно, и мне кажется, никто лучше и не сказал. На всем свете коммунизм давным-давно рассматривается как вера, а отнюдь не как наука; еще одна, несколько оригинальная вера или суеверие. Только в Советском Союзе и других странах социализма это — государственная тайна. А когда-то, тоже ведь сто лет назад еще, и у нас в России это не было тайной и имевший уши мог слышать. Прочту выдержку из Герцена:

Объясните мне, пожалуйста, отчего верить в бога смешно, а верить в человечество не смешно; верить в царство небесное — глупо, а верить в земные утопии — умно? <���…> [3] Герцен А. И. Собрание сочинений в 30-ти томах. Т. 6. С того берега. М., Изд-во АН СССР, 1955.

Неужели и вы обрекаете людей на жалкую участь кариатид, поддерживающих террасу, на которой когда-нибудь другие будут танцевать; на то, чтоб быть несчастными работниками, которые, по колено в грязи, тащат барку с таинственным рулем и с смиренной надписью «Прогресс в будущем» на флаге? Утомленные падают на дороге… а дороги остается столько же, как и при начале. Прогресс бесконечен; уже и это одно должно было насторожить людей: цель, бесконечно далекая, — не цель, а, если хотите — гениальная уловка…

НЕ ЦЕЛЬ, а, ЕСЛИ ХОТИТЕ — ГЕНИАЛЬНАЯ УЛОВКА.

Но голоса Герцена и многих, кто, как он, видел и понимал, потонули в какофоническом шуме ликующих бубнов и медных тарелок неистовых последователей новой веры, потонули и в шуме и в крови и сгинули в ледяных просторах архипелагов ГУЛАГа. И так, трезво думая, совершенно не понимаешь, зачем все это было нужно? Какая в этом пресловутая «историческая закономерность»? Так, знаете, задним числом все можно подвести под закономерность. А строительство Вавилонской башни тоже было исторической закономерностью? Нет, то, по-моему, было лишь достойным сожаления банальным проявлением — такого обыкновенного — печального — непривлекательного и опасного — людского невежества.

3 марта 1974 г.

Хотел бы обратить ваше внимание на любопытный и очень действенный метод дезинформации, который в Советском Союзе стал применяться особенно широко. Я бы назвал это «дезинформацией шепотом на ухо», или «дезинформацией по секрету».

Неправда сообщается официально, шумно, чрезвычайно широко по всем каналам — печати, радио, телевидению. Но идеологические руководители знают, что люди давно не верят официозу и стараются читать между строк, доискиваясь, что же за этими официальными заявлениями кроется.

Поэтому параллельно создается другая версия той же неправды, носящая черты, однако, правдоподобности, и сообщается так же широко, но не шумно и полуофициально. Хотите знать, что за официозом кроется? Пожалуйста, откроем вам секрет: вот что. То есть самостоятельный поиск истины перешибается, берется под контроль. Жажда узнать правду удовлетворяется более правдоподобной версией той же неправды. Это, как бы сказать, своеобразный второй этаж подстраховки.

Эту задачу выполняют, во-первых, чтения так называемых закрытых писем и документов на закрытых партийных собраниях. Под большую ответственность, под номером, под расписки, с немедленным возвратом после собрания вручаются эти документы только на несколько часов, только для прослушивания. Уже сама эта обстановка неизбежно создает впечатление, что партия в секретнейшем из секретнейших доверительных писем действительно сообщает правду-матку.

Собравшись и наглухо запершись, как заговорщики, коммунисты одни лишь могут узнать ее. Наиболее проверенные, кристальные члены организации читают, сменяясь через энное количество минут, торжественными, вздрагивающими голосами, удостоенные доверия держать в руках малиново-красную брошюру. Идеологические руководители, однако, знают, что через час ее содержание будет известно женам и домочадцам коммунистов, а далее всем на свете. Для придания достоверности приходится пожертвовать некоторыми действительно правдивыми фактами, которые вкрапляются взвешенными, отмеренными дозами. На впечатление от них-то, собственно, и ставка. Партия как бы искренне и шепотом говорит: «Из соображений политики, из соображений того-то и того-то мы не можем опубликовать этого в прессе. Официально мы сказали то-то, но вам сообщаем — но никому ни слова, строжайше секретно! — подлинную подоплеку дела».

Метод сильный. Коэффициент полезного действия очень высок. Он применяется и для беспартийных — через густую сеть: лекторскую, политпросвещения, которой покрыта страна от ГУМа до оленеводческих кочевий на Чукотке. Десятки тысяч пропагандистов после изложения того, что напечатано в газетах, вдруг, словно в приливе откровения, сообщают нечто такое, что у слушателей дух захватывает. Этого в газетах нет, но раз лектор говорит, да еще как бы по секрету, понизив голос, только для нас, прямо-таки проговорился, наверное, уже сам жалеет, что вылетело, — значит, это она и есть, истинная правда. Часто лектор сообщает тайну в ответах на вопросы, когда, после того как разделались с официальной частью, устанавливается как бы дружеская, доверительная беседа. Никому и невдомек, что в это самое время тысячи других лекторов точно так же «доверительно» сообщают точно ту же версию — строго сформулированную, утвержденную, предписанную им именно для обязательного сообщения.