Евгений Вышенков - Крыша. Устная история рэкета
- Название:Крыша. Устная история рэкета
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:АСТ, Астрель
- Год:2011
- Город:СПб.
- ISBN:978-5-17-075717-6, 978-5-9725-2131-9
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Евгений Вышенков - Крыша. Устная история рэкета краткое содержание
Двадцать лет спустя, словно по Дюма, еще есть шансы понять, откуда взялись на берегах Невы эти лица. Кстати, было правильным взглянуть на прошлое и в связи с тем, что российские политики никогда не испытывали непреодолимую моральную потребность доказать свою непричастность к организованной преступности.
Крыша. Устная история рэкета - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Барыгой стал тот, кто честно перепродавал и соблюдал договоренности с клиентом. Тот, кто начинал порождать в стране мировоззрение, в котором клиент всегда прав.
Все остальные с улюлюканьем ломали, шпилили, воровали. Милиция тоже мысленно была на стороне жуликов, несмотря на то что именно они портили ей отчетность, а городу имидж. Иностранцы жаловались, разносили скандальную славу по западным СМИ. И все равно мошенник считался «своим».
ЛОХ
Три буквы ЛОХ с начала 80-х годов стали популярнее, чем самые известные три их коллеги на заборах. Ленинградская этимология этой аббревиатуры необычайно проста. ЛОХ — это буквы государственных номеров на автомашинах Ленинградской области. В области были зажиточные люди. Некоторые крестьяне зарабатывали правильным трудом: выращивали свиней, картошку и привозили товар на рынки Ленинграда, и конечно, на самый престижный — Кузнечный, ныне Владимирский рынок. К нему больше всего подъезжало подержанных «жигулей» с номерами ЛОХ. Центровые всегда высокомерно смотрели на кулака-тру-женика. Он был иначе одет, говорил по-другому и для них был простаком-мещанином. Они и прозвали таких лохами. Но как только в адрес первого скрытого сельского буржуя было брошено это словечко, так сразу оно стало очередным термином Галеры и уже приклеивалось каждому, кто работал честно, пусть и по буржуазному образцу.
Вскоре лох стал тем, кого просто невозможно не обмануть, не кинуть. Теперь лохами крестят направо и налево, не думая, что именно тот областной лох выиграл. Фермер, нэпман, лавочник остался, несмотря на все невзгоды. А центровые вымерли, как мамонты.
В этой связи новое звучание обретает прибаутка жуликов: «Лох не мамонт — не вымрет».
ЦЕХОВИКИ
Самые большие деньги в Ленинграде зарабатывали не центровые, а так называемые цеховики.
В СССР существовала местная легкая промышленность, в нее входили артели и райпромкомбинаты, которые подчинялись не министерствам, а районным властям. К примеру, Тосненский райпромкомбинат выпускал резиновые сапоги. На этих самых комбинатах за счет того, что была возможность договариваться с местными властями (все живут в одном городе и друг друга знают), кроме плана выпускали еще и левые партии, которые никак не были учтены в документах.
Единственный способ обналичить деньги в СССР — это продажа не-оприходованного товара в розницу. Поэтому эти сапоги или чулки привозили в магазин после того, как была распродана официальная партия. Шансов попасться на такой операции было не очень много — опасность существовала только непосредственно в тот момент, когда товар завозился в магазин. Называлось мероприятие «час страха». После этого проверки были уже не страшны. Называлось это торговлей «под место».
Деятельность цеховиков, в отличие от официальной промышленности, вынужденно выстраивалась по рыночному принципу: так как хранить товар было опасно, производить можно было только то, что пользовалось высоким спросом и могло быстро продаваться, то есть дефицит. Таким образом, цеховая продукция отчасти восполняла пробелы плановой экономики.
Существовали и мелкие цеховики — те, кто, приобретая часть необходимых комплектующих на тех же заводах, где они были украдены или произведены сверх плана, изготовляли свою продукцию на дому. Часть одежды шили из того, что поступало в порт контрабандными схемами из Польши, Венгрии, Румынии. Такие подпольные производства размещались, как правило, на частных квартирах. Именно эта незначительная доля оборота цеховых товаров и приобреталась фарцовщиками с Невского. Большая же часть продавалась в обычных советских магазинах или отправлялась в Среднюю Азию.
Я имел отношение к организованной преступности.
Проходил по одному делу с Малышевым, сегодня предприниматель.
В конце 80-х я был в гуще организованной преступности. Родился я в Ленинграде. С детства занимался борьбой, учился в университете на матмехе. К началу 70-х у меня была перспектива получать 85 рублей в месяц, и мне это не понравилось. В 1972 году я создал первый в Ленинграде, а может быть в СССР, легальный цех. На базе Всероссийского общества глухих мы производили трикотаж, а я официально занимался сбытом. В месяц зарабатывал около 12 тысяч рублей. Так уж получилось, что в «Гостином Дворе» наш трикотаж продавался, а в «Голубом зале» — зале для партийной элиты того же «Двора» этого трикотажа не было. Это нас и погубило. Посчитали нашу продукцию контрабандой. Я был арестован по обвинению в хищении госимущества в особо крупных размерах. Статья тогда каралась расстрелом. Я был против, и мне ничего не доказали.
В 1977 году в Смоленской тюрьме я познакомился с Кирпичом, который очередной раз отбывал за карман. Кстати, он уже был известен и проходил по делу вместе с вором в законе Японцем, которого после все почему-то окрестили в Япончика.
Кирпич уже тогда внимательно слушал мои разговоры о бизнесе.
ОТРАЖЕНИЕ
В СССР до хрущевской оттепели все мужчины делились на две категории: одни воевали, другие сидели. На погонах тех, кто командовал солдатами,— маршальские звезды. А на плечах авторитетов в лагерях — звезды воровские. Как геометрическая фигура они называются «роза ветров», и их часто можно встретить на старых географических картах.
Советский союз создал самодостаточную параллельную империю уголовного мира. Власть не справлялась с миллионами зэков и фактически назначила уголовников «старшинами» в лагерях. Хозяева лагерей вступали с ними в сговор, освобождая их от работ и давая всевозможные поблажки за то, что они заставляли мужиков и контриков давать план. Блатари всегда подчеркивали: «На воле закон ментовской, а в тюрьме — воровской». Так как каждый, кто жил в миру, так или иначе нарушал советский закон, в любую минуту мог оказаться за решеткой, то весь преступный мир подчинялся блатным авторитетам.
Идеология воров зеркально отражала коммунистические доктрины. Истинный большевик должен был иметь безупречную рабоче-крестьянскую биографию — с детства привыкать к честному труду, с юности 6о-роться за марксизм-ленинизм, жить скромно, по совести, активно участвовать в общественной жизни, иметь семью одну и на всю жизнь. Вор с большой буквы обязан был с малолетки сидеть, даже в юности не сотрудничать с властью, в армии не служить, принимать участие в сходах, не иметь дома и семьи, поддерживать об-щак, стойко переносить лишения.
Словосочетание «вор в законе» популярно в России, но не всем понятно этимологически. Оно означает лишь одно — признанный лидер, не только исповедующий десятилетиями сложившиеся уголовные заповеди, но и имеющий безусловное право их трактовать, а значит, и судить членов своей паствы по воровскому закону. Для вступления в партию требовались две рекомендации от членов КПСС. Для того чтобы кандидатуру рассмотрели на воровском сходе, требовалось два поручительства от коронованных особ. Когда рождался новый вор, то на сходке звучало: «Пусть ворует».
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: