Евгений Вышенков - Крыша. Устная история рэкета

Тем более странно на передовице газеты «Ленинградская правда» 30 марта выглядел заголовок: «Специалисты из Японии наладят линию по производству теннисных мячей на „Красном треугольнике"». Журналист подсчитал, что уже к концу года мощности линии позволят выпустить 5 миллионов шариков, то есть каждый житель города сможет получить по мячу.

В этот же день в Великобритании, в столице Уэльса Кардифе, была зарегистрирована компания «Racemerge Limited». 13 июля того же года Управление делами Ленинградского областного комитета КПСС внесло в уставной фонд этой компании следующие объекты недвижимости: гостиницу «Меркурий» (Таврическая ул., дом 39), гостиницу «Смольнин-ская» (Тверская ул., дом 22), гостевую резиденцию К-1 (1-я Березовая аллея, дом 20) и здание партийной автобазы (Херсонская ул., дом 20). Вся недвижимость была оценена в 12 миллионов 513 тысяч рублей, что позволило Управлению получить в компании «Racemerge Limited» 34 процента акций.

Акты о передаче в собственность зданий были подписаны управляющим делами Ленинградского обкома КПСС Крутихиным А. А.

В 1990 году Аркадий Крутихин стал одним из основателей банка «Россия».

После вынесения приговора Мискареву — Бройлеру за убийство в Девяткино Челюскин и Малышев переехали в Германию. Найти себя за границей им так и не удалось, местная преступная субкультура их не принимала, и им пришлось жить мелким промыслом, связанным с мошенничеством и угонами. Через некоторое время Малышев один отправился в Польшу, где так же, как и в СССР, уже сформировались хорошо вооруженные преступные группировки. Серьезную конкуренцию Малышев им составить не мог, но все же умудрялся получать оброк с русских челноков на огромных варшавских рынках. На помощь ему в этом деле как-то на пару месяцев приезжал Костя Могила. Поздней весной 1990 года Александр Малышев вернулся в Ленинград. Его группировка представляла тогда собой большую, но разрозненную структуру. Одновременно несколько человек из его ближайшего окружения полагали, что управление ею могут целиком взять на себя. В итоге наступал эффект известной басни Крылова. Появление лидера всеми было воспринято с радостью. Он заставил всех своих баронов действовать в одних и тех же интересах. К тому же фамилию Малышев хорошо знали многие в городе, и его появление спровоцировало быстрый рост численности группировки за счет тех, кто добровольно хотел встать под его знамена.

«Малышевские» стали в силе постепенно уравниваться с «тамбовскими», и в Ленинграде начался процесс раздела сфер влияния, в первую очередь между двумя лидерами рынка охранных услуг, а заодно и между более мелкими игроками.

«Малышевские» практиковали принципиально отличающийся от кумаринского подход к работе с кооператорами: их не уговаривали и не запугивали, а сразу портили или отбирали товар или просто били. Именно они ввели в 1990 году моду на быков.

Один из товарищей Малышева, Викинг, к месту и не к месту приговаривал: « Меньше ста — не человек».

Год жизни за границей не повлиял на презрительное отношение Александра Малышева к центральным районам Ленинграда: он в первую очередь стремился распространить свое влияние на периферию.

Он, конечно вынужденно, из-за того, что многие дела можно было делать, только находясь в центре города, проводил много времени в ресторане «Универсаль» на Невском, но по-прежнему часто заходил и в «Розу Ветров», и в недавно открывшиеся «Коэлгу» на Народной улице, и в «Тихую жизнь» рядом с Южным кладбищем.

Летом 1990 года Екатерининский сад превратился в сумбурный сувенирный базар. Как по команде, по его периметру выросло кольцо из складных столиков со шкатулками, ложками, орденами, юбилейными рублями, иконами. Разумеется, весь товар был контрафактным и предназначался в основном для интуриста, который после перестройки повалил в СССР с новой силой. У некоторых лоточников можно было, конечно, купить и настоящий палех, но только по блату и очень дорого. Левые расписные платки привозили из Мурманска, матрешки и шкатулки гнали из Карелии. В колонии Металлострой наладили формально подпольное производство каких-то ятаганов, царских сабель, ножей. Все это напоминало обломки пирамид, которые продают на каирском базаре, а туда свозят самосвалами с ближайших строек. От Галеры Катькин сад отличался абсолютной неприкрытостью и тем, что все торговцы на нем поголовно с первого дня платили дань бандитам. Это место стало знаменательно тем, что оказалось последним, которое несколько группировок смогли по-братски разделить между собой. Первыми туда пришли подопечные Александра Малышева. Весть о появлении новой точки быстро разошлась среди бывших спортсменов. У Александра Ивановича при встречах стали спрашивать про садик, но он отвечал, что ловить там особенно нечего — место тревожное, одни хлопоты, денег не поднимешь. Один из борцов-вольников, услышав это, воскликнул: «Раз Саша так говорит — значит, надо скорее туда бежать». В итоге доходы поделили следующим образом: с той стороны, что обращена к Публичной библиотеке, платили «малышевским», со стороны Александринки — «тамбовцам», а ряд напротив Дворца пионеров был неравномерно поделен между мелкими группировками. В том числе не был обижен и олимпийский чемпион по классической борьбе Петр Наниев.

Бандиты пытались навести хоть какой-то порядок, но тщетно. Вокруг лотков постоянно ошивались десятки воров всех мастей. Очевидцам запомнился диалог между несовершеннолетними крадунами из села Никольское с боксерами Малышева:

— Воровать здесь нельзя,— заявили новые силовики.

— Даже начальник 27-го отделения милиции такого себе говорить не позволяет,— возразил мальчуган по прозвищу Котлета.

— Тогда платите,— предложили боксеры.

— Воры бандитам не платят,— услышали они в ответ.

Уже после того, как Катькин сад был по-братски поделен между бывшими спортсменами, туда прибежал Артур Кжижевич. Ему корректно объяснили: «Кто не успел, тот опоздал». Кжижевич не унимался и грозно убеждал в именитости своей фамилии. Дословно это звучало так: «Я Кжижевич». Тогда борец по прозвищу Поздняк сжалился и из уважения к уже прошлому спортивному братству предложил остальным: «Давайте лотки подвинем вплотную друг к другу, таким образом для Артура несколько свободных метров освободится». И тут же пожалел об этом, так как вызвал еще больший гнев Артура: «Кто меня тут двигать собрался?»

Тем же летом Малышев распространил по городу среди угонщиков и воров список значимых людей, чьи автомобили нельзя было трогать. Один из листков этого списка случайно сохранился. Он настолько вытерт временем, что на нем читается лишь часть номеров автомобилей и имен владельцев (орфография и пунктуация сохранены):