Отар Кушанашвили - Эпоха и Я. Хроники хулигана

«Ты – человек высочайшей квалификации. Как ты мог дать втянуть себя в низкопробную дискуссию?»

Вот что примерно сказал он мне.

Я – очи долу, чего еще мне было делать?

А вы небось думали, что самое интересное, что происходит с ним, это мегалия – аномальное продолжение роста? Кстати, утверждают, что это длится посейчас.

Он отбрасывает слишком большую тень, и все вокруг начинают съеживаться.

Но и он готов сделать то же самое, когда речь о большом профите. Когда Игорь Крутой дал, мягко говоря, неласковое интервью относительно Ф. К., где ключевым обвинением прозвучало «у Филиппа душа, как выжженная земля», артист тут же согласился проголосовать за «перезагрузку» души.

Так он дал понять, что чуток к мнению уважаемых.

И снова после летучей размолвки они – лучшие друзья.

Кто-то же ходил на такое количество концертов!

И, смею предположить, будет ходить!

Сколько лет он определяет лицо нашей эстрады? И я о том же: кажется, что он был всегда. А ведь лет ему всего ничего.

Спорить о том, что у него есть конкуренты, – спорить об азбучном: нет. Даже Дима Билан, победив Европу, не победил Ф. К.

А, знаю, хотел бы.

Он держит удар.

Он мстит.

У него недюжинное чувство юмора: чем еще можно объяснить включение в репертуар песни про «Галку»?

Борис Краснов, бывший другом, ставший ворогом, утверждает, что Ф. К. спит по часу в день. Скорее всего не так, но какова мифология!

Он щедр. Я знаю номер того детского дома. К его чести, он об этом не распинается.

Снаружи он вызывающе эклектичен: Cavalli, армейские ботинки, узкие, в блестках брючки, балахон в стиле «и накроет снег белым саваном крыши».

«Я не Рафаэль» – пропел он однажды (в зале сидевший рядом щеголь победительно прошипел: «Это точно»), он – Филипп.

Кто знает Рафаэля? Две музейные сотрудницы и автор песни.

А Филиппа знают все.

Даже музейные сотрудницы.

Я ругал его за то, что, обвиснув дряблыми мышцами, он отчаянно молодится, а когда человек отчаянно молодится, он отчаянно некрасив.

Я ругал его за идиотскую, беспомощную программу на радио «Алла». Когда программа идиотская и беспомощная, она всегда прикрывается претенциозностью, отчего становится еще более идиотской и беспомощной.

Я ругал его за то, что на потеху сомнамбулическим юношам он воплощает собой дикий однополый драйв, отчего сомнамбулические юноши учатся не стесняться своих глупых амбиций.

Я ругал его за то, что он делал вид, будто не понимает, что искусство призвано помогать пробираться через житейский бурелом, а не заманивать на задворки парка мальчика по имени Кирилл с пушком на щеках.

Я ругал его за то, что, располагая вкусом, натренированным на Западе, он по-советски не знает меры, что, проповедуя хороший стиль, он делает это нестильно.

Я ругал его за то, что, будучи издерганным декадентом, он изображает из себя титана духа, тогда как титан духа здесь – Я (правда, изредка декадентствующий и всегда издерганный).

Я ругал его за демонстрацию убежденности, что он способен приносить сердечную, музыкальную, мыслительную радость, какую он может приносить только порожним сердцам, лишенным музыкальности и неспособным мыслить.

Теперь, когда он в реанимации и стоит вопрос, отойдет ли он после инсульта, выкарабкается ли, я слышу и читаю на каждом шагу (несколько раз в эфире моей станции «Комсомольская правда», 97,2 ФМ): «Так ему и надо» – меня оторопь берет.

«Где ваше сострадание?» – спросил я у женщины, в эфире радио КП верещавшей о том, что это Бог наказал БМ за пропаганду содомии, за грязь, которой он вымазан и пачкает других.

«Где ваше сострадание?» – повторил я, и женщина взвилась, ее прервали, но она нашла меня в Сети и накатала полное ненависти письмо, завершавшееся анафемой: «Будьте прокляты и сдохните оба!»

Размножаются инфузории-туфельки, не знающие жалости, сострадания, но при этом выдающие себя за безбрежно и бездонно верующих. Но вера и желание кому-то худа, смерти не сочетаются, это мертворожденный альянс хрусталя и дерьма, и такая сера саморазрушительна.

Меня всегда занимала концепция веры, но я отложу этот разговор. Я хочу, чтобы БМ, которого я не понимаю, не принимаю, не воспринимаю, выздоровел, вернулся и берег себя.

Для себя и для тех, кто его понимает и принимает.

Вот такая у меня концепция веры: люди должны жить долго и счастливо, максимально долго и желательно, чтобы счастливо, и теперь мне наплевать, мужчина Моисеев или что-то другое.

Я профукал момент, когда Борис Моисеев и Анастасия Волочкова, самое присутствие которых на белом свете заставляет меня смотреть на жизнь с апокалиптическим возмущением, заделались: один – «моральным авторитетом», вторая– «большой артисткой».

Оба они – фрики. Качественные, но фрики.

Принц и Принцесса трэша – оба известны своим умением долго и бессодержательно говорить на любые темы, концептуализировать на пустом месте.

Киркорову не хватило душевных сил и ума противостоять пригламуренной мутотени, королем которой он сам себя назначил и стал малоприятным ее воплощением.

Но эти-то, эти! Тот хоть светится на сцене, эти – бесцельны и бессмысленны, как вымя на быке.

БМ, благословенный эталон безвкусия, негодовал на ток-шоу, что выходка ФК порождена манией величия, что она разразилась из-за того, что он безответственный. Чья бы корова…

Волочкова вздохнула: «Вы даже не представляете, каково нам, большим артистам, приходится».

С замиранием сердца публика (по тому, как она себя ведет, не могу не изъять из оборота слово «почтенная») следит, что дальше.

А я брезгливо наблюдаю за «арт-братией, нарядившейся в белые тоги. Не артисты, а страх Господень!

Группа «Фабрика» – и та негодует.

Только знакомство с их родителями удерживает меня от замечаний по поводу их морального облика.