Отар Кушанашвили - Эпоха и Я. Хроники хулигана

Эта избитая девушка, работающая на Первом канале, должна положить начало, при всей моей симпатии к ней, разговору о том, есть ли у нас неприкасаемые. При всем при том должен вам деликатно заметить, я очень хорошо знаком с барышнями, добившимися относительного успеха, если под успехом разуметь работу на главном телеканале страны. Я никогда не стал бы вступаться за них, ибо, подчеркиваю, слишком хорошо их знаю.

Но тут речь не про противостояние народного любимца и режиссера. Здесь про то, как мужчина обходится с женщиной. Нельзя обижать стариков, детей и женщин. Это должно быть на уровне императива, это должно быть впитано с молоком матери. Я не сомневаюсь, что, начиная с этой минуты, я прочту миллион трактатов о том, как артисты зарвались, какие они капризные, что их психические эскапады уже нестерпимы. А история до обидного простая. У парня было плохое настроение, он выместил его на девушке. Только вся беда в том, что парня зовут Филипп Киркоров, а такой же парень в городе Челябинск и в городе Владивосток делает ровно то же самое. И никому нет дела до этого.

Некоторое время назад мой товарищ Киркоров спел песню «Как жаль». Это песня Игоря Николаева, у которого я спросил в самолете, почему он безропотно отдал при разводе все Королевой? Он посмотрел на меня, как на дурака, и ответил: она же женщина. Я не какой-нибудь вам моралист, просто почему-то не хочется жить после этих историй. Потому что, если человек поет «немного жаль твоей любви, немного жаль твоей надежды», хочется верить, что он такой же и в жизни.

Сегодня, приехав на службу на радио «Комсомольская правда», я прочитал заявление Филиппа Киркорова, опубликованное в нашей газете, которая, замечу это принципиально, никогда не отворачивалась от него. В моей «Комсомольской правде» Филипп Киркоров признал факт психического расстройства, признал, что история с режиссером «Первого канала», о чем мы не знали до 8 декабря, все-таки имела место быть, раскаялся и завершил это послание человечеству душераздирающим: «Я не знаю, как мне дальше жить».

Я не знаю, из чего сделаны ваши сердца, но я отказываюсь верить, что эта строчка продиктована смекалистым адвокатом. Я знаю Киркорова с 1992 года, и я отчаянно хочу верить в то, что он страдает. Я думаю, что лучшее, что он может сделать сейчас, – это уйти со сцены. Я сегодня раздал 25 интервью, не имея никакого отношения к его успеху и к его трагедии. Настаиваю на слове «трагедия». Я в этих интервью говорил про то, что я не знаю ни одного человека в шоу-бизнесе, которого бы успех сделал лучше. Я не знаю ни единого человека, которого бы не настигла эрозия после того, как некоторые люди, даже много людей, кричали человеку «браво».

Я не могу бросить того, с кем я дружил, в момент, когда он стал преступником. Он избил женщину, и я никогда его за это не прощу. Но он не знает, как дальше жить, и я не хочу, чтобы одним из вариантов ответа на этот вопрос стал суицид. Сегодняшние его слова в разговоре со мной, никому не нужным, но любящим его Отариком, подтверждают, что он страдает. Если нет – я ничего не понимаю в людях. Он не хочет жить, а я хочу, чтобы избиение женщины разрешилось искуплением в виде его какой угодно деятельности, кроме сценической.

Он может искупить вину, взращивая наших детей. Он слишком много сделал для того, чтобы мы им восхищались, чтобы мы тут в один миг, как я вчера, отправили его на погост. Он должен жизнью искупить свою вину. Мне более всего жалко его папу, великого Бедроса, чей голос по телефону не оставил у меня никаких сомнений, что папе Филиппа не хочется жить. Я умоляю Марину Яблокову, и готов это сделать публично, и на коленях, простить Филиппа Киркорова, потому что если такие люди неискренние в момент, когда делают заявление, подобные сегодняшнему в «КП», – тогда вообще незачем жить и верить во что-то.

P.S. Он склоняется к тому, насколько я понял, чтобы завершить концертную деятельность. Не как в случае с журналисткой из Ростова-на-Дону, когда он колебался, любят его или нет. Я думаю, впервые за всю свою жизнь он задумался, соответствует ли он народной любви. Если он сделает правильный вывод, у всех нас появится надежда, что мы еще будем жить в стране, где слово «звезда» будет смешным, а настоящим словом снова станет «Артист».

В одном хорошем американском фильме главный герой, которого по сюжету преследуют злоключения, говорит в зале суда подавленным голосом: «Когда видишь рожи своих спасителей, понимаешь, в каком дерьме ты оказался». Тогда-то я посмеялся и переписал этот перл. Теперь, когда история Филиппа Киркорова обратила этот перл в омерзительный факт его и нашей свинцовой реальности, я нахожу этот перл высоким документом низкой эпохи. Вы ловили себя на мысли о том, что поговорка «И на солнце есть пятна» иногда имеет для нас, ждущих, чтобы кому-то стало плохо, терапевтический эффект.

Я участвовал в ток-шоу (по телефону) большого украинского канала «1+1». Дело было утром в 9.00. Имейте в виду, что украинские коллеги транслировали программу в 8.00. Это я к тому, какой резонанс имеет история во всем СНГ.

Я с изумлением услышал, пока девушка-оператор просила подождать, голос кого бы вы думали, Бориса Моисеева. Того самого Бориса Моисеева, который вербализировал представления однополых людей о счастье. Этот самый Борис Моисеев выступил моральным арбитром, что тут же делает меня невероятно злым.

Я пропустил момент, когда в моей стране люди, превратившие профессию артиста в посмешище, дождавшись беды своего коллеги, разговаривают с привлечением слов «служение искусству, творчество, любовь к людям». Я пропустил момент, когда Боря Моисеев стал иконой для всех нас. Простите меня за мою немодность.

Когда мне предоставили слово, я, переиначив ту самую реплику из кино, высказался в том ключе, что когда видишь, кто нападает на Филиппа Киркорова, тут же хочешь стать на его защиту.

А как себя проявили коллеги Киркорова в этой истории, это отдельная история болезни. Я всегда утверждал, а он – Ф.К. – всегда отрицал мою правоту, что артисты в подавляющем большинстве своем бесспорное, химически чистое быдло. Подчеркиваю, в подавляющем большинстве.

Самым печальным образом люди, не умеющие ни петь, ни танцевать, ни даже складно говорить, самоутверждаются в роли экспертов по части морали, когда человеку плохо. Я же знаю, что все они, включая Бориса Моисеева в первых рядах, целовали и облизывали Киркорова. За право поручкаться с ним всегда и всюду шла борьба. Злорадно замечу, что с удовольствием ручкался он только со мной. Знаете почему? Потому что мне от него ничего не было надо и не надо сейчас.