Матвей Ганапольский - Самый лучший учебник журналистики. Кисло-сладкая книга о деньгах, тщеславии и президенте

И в этот раз, загнав в студию очередной десяток гламурных кошечек и парней с надписями модных марок одежды на лбу, вместо мыслей, они слепили очередной шедевр, вызывающий стойкий рвотный эффект.

Записано это было следующим образом: вначале их посадили и сказали, чтобы они разговаривали, только посмешнее. Они это и делали, демонстрируя пещерный интеллект. Периодически от неизвестных, никак не связанных с разговором причин, им становилось смешно. Потом их нехитрую беседу смонтировали, оставив, естественно, эти смешные моменты, но подклеив к другому тексту.

Лозунг передачи, как я понимаю, был таков: больше красок от «Beneton» и больше белых зубов от «Blend-a-Med».

На экране получилось следующее:

ГЛАМУР 1: А где ты собираешься отдыхать? (Смеются.)

ГЛАМУР 2: В Майами, там у моего папы дом. (Плохая склейка, смех, все закатываются.)

ГЛАМУР 3: А ты будешь кататься на яхте? (Первый гламур вдруг впадает в истерику и со смехом сползает со стула.)

ГЛАМУР 2: Да, он торгует нефтью, так что купить яхту для него не проблема. (Общая истерика, в которой неожиданно проскальзывает сказанная кем-то за кадром фраза: «Нюхать, только чтобы мама не узнала! Ой, не могу!..», ярко демонстрирующая, о чем именно была эта часть разговора и что осталось за кадром.)

Я спросил дочь, что обозначает это телевизионное преступление и когда эти молодых людей арестуют.

Дочь объяснила, что я слишком радикален, а смысл этой программы не в разговоре, а в новых моделях одежды, в которых все сидят. Вот, например, этот парень, – она показала на экран, где очередной гламур бился в приступе беспричинного хохота, – он сидит в свитере от Fabrizio Graziano. Это хороший свитер, пояснила дочь, и я вполне мог бы подарить именно такой ее мотоциклисту на день рождения. А слушать разговор в передаче нет смысла, добавила она и сказала, что вообще не слышит текст, а только смотрит картинку.

– Я пойду и принесу тебе «пепси», – мрачно сказал я. – Наверное, твоим отцом был не я, а эта алюминиевая банка.

– Спасибо, папочка, только похолоднее, из морозильника, – пробормотала дочь, не отрываясь от экрана.

К сожалению, эта передача типична. Профессиональная журналистика вымирает быстрее, чем в свое время вымерли динозавры, причем без всякого мифического метеорита.

У молодежи слишком много денег, у домов моделей слишком много модной одежды, а у продюсеров слишком большие аппетиты, чтобы противится логичному перетеканию денег в свои карманы.

И в заложниках оказываются те, кто случайно включил телевизор на канал, где это перетекание происходит.

Остается надеяться на ту молодежь, которая воспринимает журналистику как профессию, а не как способ пиара нового костюма или кроссовок.

И тут есть надежда, потому что самое лучшее интервью у меня взял один молодой провинциальный журналист. Я до сих пор рассказываю это студентам как пример профессионализма и осмысленности.

Он пришел ко мне с блокнотом и диктофоном и сказал, что хочет мне что-то прочитать.

Я нервно попросил, чтобы чтение было недолгим.

– Послушайте, вот несколько исторических фактов, – сказал он.

Эдмунд Хилари завоевал Эверест.

Конец войны в Корее.

Умер Иосиф Сталин.

Александр Флеминг, открывший пенициллин, женился в возрасте 71 год.

Выходит первая книга о Джеймсе Бонде.

Первый мужчина делает операцию и становится женщиной.

В Мозамбике родился будущий тренер национальной футбольной команды Португалии Карлос Куэйрос, один из лучших футбольных технарей.

– Ну и что, – спросил я. – Я-то тут при чем?

– Дело в том, что все это произошло в 1953 году, когда вы родились, – сказал журналист. – И я хотел вам задать вопрос: как, по-вашему, с того времени изменился мир.

Я не знаю, сколько «на выходе» было мое интервью, но говорил я больше часа. И у меня горели глаза.

Возможно, в основном я говорил для себя.

Этот журналист не сосал мою кровь. Он просто дал мне несколько фактов для моей фантазии. Говорить об этом мне было необычайно интересно.

И он задал мне один конкретный вопрос.

И то, что он спрашивал, а я отвечал, не было ни в одном моем интервью в Интернете.

Этот молодой журналист не писал интервью на века – он просто спрашивал меня о том, что ему было интересно. Однако он дал мне новую, непривычную модель размышлений.

И это, поверьте, читателям будет гораздо интересней, чем очередной рассказ о манной каше, которой никогда не было.

Потом, через полгода, я был в Италии. И жена мне купила памятную открытку. На ней был нарисован младенец, держащий в руках ноты и распевающий «Happy Birthday To You!». Внутри было написано «1953» и те события, которые мне перечислял тот журналист.

И еще надпись: «Но самое главное, что в этом году родился ты!»

Возможно, что он где-то достал эту открытку.

Но я его не осуждаю.

Эта книга, как вы поняли, – это во многом учебник полезных советов.

Опыт любого человека бесценен, особенно если ты самокритичен и открыт для новых идей.

Я уже приводил примеры, как мои коллеги понимают ту или иную журналистскую проблему и как они решают ее для себя. Способов брать интервью – тысячи.

Я когда-то напишу целую отдельную книгу, как интервью берут мои коллеги.

Делают они это замечательно.

И я решил не ограничиваться собственным опытом ведения интервью, а поговорить на эту тему с некоторыми из них.

Когда я послушал на диктофоне запись, я решил, что ничего не буду менять, а просто расшифрую наш разговор. Мне это кажется правильным, потому что в простой расшифровке как нельзя лучше проявляется характер того, с кем беседуешь.

Моя коллега Ксения Ларина – прекрасный мастер брать интервью. Она может говорить с кем угодно, о чем угодно, но специализируется на людях искусства и разных гуманитарных темах. С необычайной легкостью и изяществом она ведет детские передачи. Согласитесь, что это не просто – когда к тебе приходит настоящая звезда или ты беседуешь с ребенком, тут очень важна доверительность.

Я решил спросить, как именно Ксения этого добивается.

КСЕНИЯ. В начале разговора я люблю человека полностью расслабить. Я действую, как тайская массажистка. То есть человек приходит, садится передо мной, и я начинаю рассказывать ему, какой он прекрасный и за что мы его любим.

Я. Это лукавство?

КСЕНИЯ. Нет. Я приглашаю тех, кого люблю. Если я человека не люблю, а это не информационный эфир, то интервью не получится.

Я начинаю спрашивать себя, а что меня связывает с этим человеком, даже если мы до этого не были знакомы. И обязательно что-то находится. Может, это его книжка, может, какая-то роль. А может, мне кто-то о нем что-то хорошее говорил. Тут важно помнить, что любой человек готов бесконечно говорить на главную тему – о себе. Если я начинаю вначале разговора спрашивать этого человека о чем-то другом, он даже расстраивается. (Смеется.)