Мина Полянская - 'Я - писатель незаконный' (Записки и размышления о судьбе и творчестве Фридриха Горенштейна)

Боже мой! Какие пикантные мелочи открылись их взору. История потери Надей девственности во время лечения в Евпатории еще не самая пикантная. Вот какой ошибкой оказалось разрешение власти заглянуть поглубже в уголок Ленина и его жены.

Вообще личные уголки вождей - наиболее хранимая государственная тайна. Недаром в своих мемурарах Крупская (Ленин мемуаров не писал) тщательно избегала всего, что позволяло заглянуть в уголок Ленина. Я думаю, существовали такие личные уголки, наподобие "Абдулки" или Леночки, куда они друг к другу не заглядывали, несмотря на общее откровенное товарищество. Как писал В. В. Вольский-Валентинов, дом должен оставаться домом, у которого окна плотно закрыты ставнями, то есть наружу выдавалось только нужное и полезное.

Конечно же, вскоре власть опомнилась и важную роль сыграло (...) письмо в оргинструкторский отдел ЦК информатора Михаила Маршакова, известного создателя ленинианы. Отдел ЦК, сообщает в своих мемуарах "Памятные записки" Лазарь Моисеевич Каганович, такими информаторами давно пользовался. Такие информаторы, подбираемые нами, в большинстве квалифицированные работники, и среди таких информаторов тридцатых годов Каганович называет драматурга Виль Блюцинковского, который старательно и трудолюбиво исполнял свою партийную обязанность информатора оргинструкторского отдела ЦК, одновременно занимаясь литературой. Таким же сознательным, трудолюбивым информатором шестидесятых - семидесятых годов был одновременно занимающийся литературой, главным образом ленинианой, Михаил Маршаков, о нем ниже и в другом месте. Тут же скажу, что Михаил Маршаков во-первых, был обижен, что его не привлекли к ленинскому балету, а привлекли какого-то Мухерзона, человека с подмоченой репутацией, а во вторых, его, Михаила Маршакова, в хранилище особого архива не допускали, а солиста - допустили, и вместе с ним туда проник Мухерзон - личность не заслуживающая политического доверия.

Дело прикрыли, кто-то получил нагоняй, кого-то уволили. Говорят, даже сам министр культуры имел неприятный двухчасовой разговор с Михаилом Андреевичем, и будто министра культуры собирались отправить послом в Перу. Конечно, все дела по балету "Шаг вперед, два шага назад" похоронили, а всю балетную творческую группу по одиночке вызывали в полуподвальное помещение с зарешеченными окнами, где с ними вели предупредительно-назидательные беседы, после которых взяли подписку о неразглашении проработанного в архиве. Но кое-какие слухи со временем поползли.

И слава Богу! Потому что этими слухами я пользуюсь, но не только ими, а так же и сведениями из других источников. К примеру из Конан Дойля. У его персонажа, сыщика Шерлока Холмса пользуюсь его методом дедукцией. Deduction - логическое заключение от общего к частному, от общих суждений к другим частным взглядам и выводам. Есть также метод индукции: от частных фактов строить общий вывод. Эти два метода важны при написании данной книги, ибо они дают возможность понять, как проникнуть в тайны неизвестного. Так чтобы еще яснее понять и по новому рассмотреть известное, много раз осмысленные обработанные факты, особенно с помощью личных уголочков. Пора, наконец, из тесноты общих суждений вернуться на волю, то есть в Пампасы, где, кстати, жил необычный святочный мальчик Мигель и его дядя Хосе.

20. Отступление о литературных толках*,

______________ * Такими словами определил Белинский современную ему критику.

спорах о Достоевском и моем сне.

В комментарии-послесловии к роману В. Аксенова "Скажи изюм" (Москва, 2000 г.) - так в романе называется фотоальбом, за которым угадывается реальная история знаменитого альманаха "Метрополь" - Евгений Попов писал:

"Однако... однако ВРЕМЯ ПРОШЛО, и все, включая самого юного автора альманаха ленинградца Петра Кожевникова, постарели ровно на двадцать лет. Иных уж нет (Б. Бахтина, В. Высоцкого, Ю. Карабчиевского, Г. Сапгира), иные далече (В. Аксенов, Ю. Алешковсий - в США, Ф. Горенштейн и В. Ракитин - в Германии). ВРЕМЯ УШЛО, как вода уходит в песок, и все ТО, ЧТО БЫЛО, смыто новым "бурным потоком", возникли новые реалии, в которых мы теперь и живем. Водевиль под названием "Ты этого хотел, Жорж Данден, Или За что боролись, на то и напоролись" опять с упехом идет на русской сцене. Нравится нам это или нет, но нынче властям до писателей нет решительно никакого дела.

Все смыто. Но остались два текста. Альманах "Метрополь" и роман "Скажи изюм", посылом для которого послужила ИСТОРИЯ С "МЕТРОПОЛЕМ".

От себя добавлю, что осталась еще и публицистика Горенштейна, о "маразматическом" времени семидесятых и о той среде, в которой рождался "Метрополь", от которой он, Горенштейн, себя "отделил" географически и духовно. И еще добавлю: среди тех, которые не только "далече", но кого "уж нет", следует теперь назвать и Фридриха Горенштейна.

***

Последняя критическая статья "Читая Фридриха Горенштейна. Заметки провинциального читателя", вышедшая при жизни писателя на фоне долгого молчания критиков, была написана Татьяной Черновой ("Октябрь", 11, 2000).

Татьяна - литератор, мы учились с ней вместе, в том числе у Н. Берковского и Е. Эткинда, и даже жили в одной комнате в общежитии студенческого городка на Новоизмайловском. Как может догадаться читатель, публикация Черновой - результат деятельности нашей с ней студенческой "мафиозной структуры". К сожалению, на стороне Фридриха, было мало подобных структур, а если и были, то в основном такие, малозначительные "структуры". Не то что у иных, с настоящей, солидной литературно-критической "крышей".

Горенштейн ответил на эту публикацию письмом к Черновой в Светогорск. Почему-то письмо не дошло, и тогда он написал второе, а кроме того, прислал ей свой роман "Скрябин".* Разумеется, Горенштейн в письме Черновой первым делом сообщил, что его не публикуют в России: "Десять лет не случайно моих книг не было в книжных магазинах. Информационная блокада. Это дело прогрессивно-либеральной клики, шестидесятников, истеблишмента... Боятся конкуренции на рынке. "Наши" действуют через "своих".

______________ * "Скрябин" издан в Нью-Йорке в издательстве "Слово" в 1998 году.

Горенштейн сообщил и о "Веревочной книге": "Три года я возился с одной странной книгой, полумелодрамой, полу... не знаю какой... комикс в подзаголовке... Пусть вылеживается. Хотел ничего не делать, но все-таки кое-что пишу. Небольшое. Написал статью о Пушкине.* Он в моих планах. А сейчас намерен писать о традиционном аморализме Запада. Если под Западом понимать не людей, которые разные, а политиканов и лживый западный "журнализм" "милых друзей". Со времен "милых друзей" Мопассана они стали еще хуже. И еще хуже, чем в 30-е годы... Только тогда они трусливо потакали нац-социализму, а теперь нац-исламизму. Я хотел бы поискать в России материалы по послевоенной Америке. Тогда при взаимной пропаганде много друг о друге правды говорили. О сталинизме понятно. Но и о труменизме и маккартизме нужна правда".