Отар Кушанашвили - Я и Путь in… Как победить добро

Менеджер, которого играет Питт, хныкать не стал, а позвал в сообщники жиртрест, окончившего универ, которого узрел и услышал во вражеском логове, куда приезжал за подмогой. Толстяк, похожий на жертву адского пламени, утверждает, что есть методика вычисления полезности игроков с помощью математики. Вследствие применения которой в команду позвали тех, кого, кажется, уже поборола судьба и способен сбить с ног даже легкий ветерок.

Порывистый менеджер и пузатик, не верящий, что в его услугах нуждаются, начинают с серии поражений, но стоят на своем!

Все остальные тонут в океане скорби, а эти двое талдычат: статистика! В трудных – со ставкой успеха – условиях снова и снова ставят на кривых и косых.

Надо ж было додуматься – облачить Брэда нашего Питта в ризы спортивного секатора, которому после бесконечных неудач горькую бы пить, а не упорствовать.

А он упорствует. И побеждает.

Иногда, конечно, делается грустно. Когда читаешь написанное модными литераторами. Когда понимаешь, что фильм «Фауст» у нас мало кто посмотрит, а посмотрев, поймет. Когда хватишься песен, полных воздуха, хрупких, как пыльца на крыльях бабочек, хорошо, хоть классику никто не отменял. Когда чувствуешь, что время сжимается. В кино я решил не ходить, покуда не перестанет сниматься Джейсон Стэтхэм. У всех кругом землистый цвет лица, и никого не уговорить погонять мяч, и в гости некого позвать.

…А теперь забудьте то, что только что прочитали, и улыбнитесь. Я каждый день (сегодня под Рода Стюарта) внушаю себе, что Счастье приближается, потому как счастья достойны не только Чубайс со Смирновой Дуней. У меня дух захватывает, когда я вижу, как мобилизуется перед лицом нового вызова Женя Плющенко, через боль и самоистязание вернувшийся в большой спорт. Мало кому хватит на такое ума, силы, дерзости, именно что здорового нахальства. Умение воспользоваться даже крохотным шансом есть заявка на пантеон. Славная девушка Алсу пресекла мои разговоры о приоритетах: «Какая карьера по сравнению с детьми?!» Я за ее детей спокоен, их обожают красивые мама и папа. (В противность Цекало и Баскову, игнорирующих детей от крахнувших браков.)

Никогда не бывает грустно, похоже, одному Баскову: классический забавник. Обеспечивает щелкоперов работой ежедень: теперь пиарит брачное агентство. Волшебник: все превращает в фарс. Если я дождусь дня, когда он хоть раз откроет глаза, а не рот, у меня будет личный праздник. Я ажно кубок подниму и речь толкну. В том числе – но эта речь будет противного содержания, сиречь комплиментарного – за Брэда Питта, который вышел в MONEYBALL и показал, кто тут пыль, а кто достоин пантеона. Любой фильм дрейфует в сторону унылого бормотания, покуда не появляется БП и выжигает все живое. Даже если произносит ахинею вроде «Матблага – не главное». Правда ведь, не главное.

Если отбросить завитушки, содом и гоморра ею ровно так же отрицаемы, но если это вас злит – пожалуйста, она за содом и гоморру, за то, чтобы вы подумали, что у нее напрочь отсутствует железа, отвечающая за выработку нормальных эмоций, а есть только тело, предпочитающее синтетические заменители. Она дразнит вас, кусает, а вы и рады вскидываться.

Технология проста: дерганой камерой снимаем хулителей Христа. Ее мозг – ее инструмент, она им владеет, снимая искусное дерьмо про дерьмо, а в интервью говорит, что копит дочке на квартиру. Для нее нет в работе законов морали, физики, логики, анатомии, гравитации; есть только работа. Умение работать, сходя с ума и сводя с ума вас, – ее единственный ресурс. Ее кино – это офисная беллетристика, окошмаренная оптикой, синопсис, обозначенный обнюханным Бегбедером: любви нет, в ж… ваши сантименты, а туг еще на квартиру не хватает… Значит, будет еще кино про этот чмошный мир, сам себя утомивший своими фрустрациями.

Шпион, выйди вон!

Я живая реликвия каменного века, мне подавай кино, где парень любит девушку, и он должен доказать ей, что он ее судьба, и когда мне, человеку с отточенным чувством примитивного Прекрасного, про фильм… «Шпион»говорят, что это стимпанк-боевик, я теряюсь. Как писал А. С. Пушкин, тоже не знавший, что такое стимпанк-боевик: «Ребенок был резов, но мил».

Читать то, что пишет Акунин, даром что он природный грузин, мне никогда не нравилось. Бондарчук – особая статья, режиссера Андрианова я не знал, потому, что я увидел, он рожден снимать клипы для Тимати и Жасмин…

Я рискнул, даром что закаялся смотреть новое русское кино, выдержать ШПИОНА не из-за носителя амбивалентного обаяния Ф. Бондарчука. Не из-за певца рафинированной интеллектуальной невротической иронии, стилизатора Б. Акунина. И уж точно не из-за дебютанта Андрианова, которого из-за труднопроницаемого пристрастия к рапидам переехал бы на тракторе. У меня не сохранилось, увы, то интервью, где Федя, пардон, Федор Сергеевич сказал, что Козловский – артист много сильнее Брэда Питта, это было сказано на полном серьёзе.

Посмотрел. Что ж, у ФБ всегда было идеальное чувство абсурдного…

Бондарчук ходит в кальсонах, у того, кто лучше Питта, два выражения – радостное и задумчивое, бьют фонтаны, каждого раз в две минуты бьют по роже независимо от того, задумчивая она или радостная. По этому кино трудно понять, что такое режиссер Андрианов, скорее всего, он «резов, но мил», что-то слышал про чувственные отношения, но убежден, что они бывают либо радостные, либо раздумчивые. Он хочет быть отстраненным Содербергом и тем корейцем, что снимает экзистенциальное дерьмо, – а на выходе получилась сплошная неловкость.