Сергей Чупринин - Русская литература сегодня. Жизнь по понятиям

До 1990-х годов в этом термине не было никакой необходимости, так как все произведения, сюжетную основу которых составляло преступление, нуждающееся в раскрытии, вполне адекватно назывались детективами. Исключением являлись разве лишь романы о зарубежных шпионах и/или советских разведчиках, но и в них ведущую роль играли, как правило, сыщики, сотрудники органов государственной безопасности, с которыми предлагалось самоотождествиться читателям.

Теперь же истории о розыскниках, следователях, частных детективах и детективах-любителях, распутывающих сюжетные хитросплетения и изобличающих преступников, в значительной степени потеснены книгами, где нет или почти нет детективной интриги и на первый план выступает повествование о самих преступниках, их биографиях, нравах, способах жизни на воле и в местах отбывания заключений. Это могут быть произведения и полностью вымышленные, и основанные на личном опыте авторов, прошедших тюремные университеты или службу в спецназе, и строго документированные (таковы, в частности, жизнеописания знаменитых киллеров и уголовных авторитетов, «солнцевской», «таганской» и иных преступных группировок, предложенные Валерием Карышевым). Разнится и авторское отношение к новым для нашей литературы героям – в диапазоне от гневного осуждения и разоблачения бандитской романтики до нескрываемой симпатии к людям, бросившим дерзкий вызов и государству, и требованиям общественной морали. Причем, – как говорит Роман Арбитман, – « в 1990-е исчезло коренное отличие сыщиков от тех, с кем им предписано было бороться (и этот факт был “узаконен” модными писателями): четкое соблюдение буквы закона », в силу чего нарушение норм правопорядка стало восприниматься – и авторами, и их читателями – едва ли не как норма жизни в современной России. И как едва ли не единственно возможный у нас путь к обогащению и успеху, что подтверждается книгами Юлия Дубова «Большая пайка», Юлии Латыниной «Охота на Изюбря», произведениями других авторов, рисующих карьеры и облик сегодняшних олигархов.

Отнести этот разряд литературы к детективам вряд ли возможно, отчего критики и говорят о боевиках, бандитских романах и бандитских сагах, объединяя их вместе с собственно детективами понятием криминальной прозы (или криминального чтива – по аналогии с фильмом Квентина Тарантино «Рulp fiction», вышедшем на экраны в 1994 году). Впрочем, обо всем этом – и о межавторской серии «Я – вор в законе», подписанной именем Евгения Сухова, и о сериях «Вне закона» издательства «ЭКСМО», «Обожженые зоной» издательства «АСТ», «Воровской закон» издательств «Крылов» и «Нева», как и о романах Бориса Бабкина, Виктора Доценко, Евгения Монаха, Сергея Таранова, Владимира Угрюмова, Владимира Шитова, иных многих – критики пишут сравнительно редко.

И напрасно, поскольку похоже, что именно в этого рода словесности живет сейчас дух авантюрной, приключенческой прозы. И поскольку, – по мнению Виктора Мясникова, – « это самое криминальное чтиво представляет собой важнейший и необходимейший род национальной литературы – героический эпос», который «заполнил тот сектор литературы, что освободился после ухода советского эпоса. Ну да, после исчезновения литературы о Великой Отечественной и Гражданской, колхозно-партийных эпопей и рабочего романа. Свято место да не будет пусто !» Поэтому, – бодро продолжает В. Мясников, – « вы думаете, что постперестроечные 90-е предстанут в сознании россиян в середине ХХ1 века как время лишних людей? Нет, ребята, мы живем в эпоху бесшабашных спецназовцев, жизнерадостных ментов, бандитов на “мерсах” и крутых дамочек. ‹…› Российский детектив позволяет существовать книжной торговле, особенно в глубинке, делится доходами для издания долгоокупаемого мейнстрима, сохраняет в народе навыки чтения, поддерживает его дух и выражает его мнение ».

См. АВАНТЮРНАЯ, ПРИКЛЮЧЕНЧЕСКАЯ ПРОЗА; ДЕТЕКТИВ, ДЕТЕКТИВНАЯ ЛИТЕРАТУРА; МАССОВАЯ ЛИТЕРАТУРА; СЮЖЕТ В ЛИТЕРАТУРЕ; ТРИЛЛЕР

от греч. kryptos – тайный, скрытый .

Если авторы, работающие в поэтике альтернативно-исторической прозы, задаются вопросом: «Что было бы, если бы история пошла иначе?» – то криптоисторики все время спрашивают: «А как оно было на самом деле?» И пытаются ответить на свой вопрос, исходя, во-первых, из априорного недоверия к общепринятым трактовкам тех или иных исторических (историко-культурных) событий, а во-вторых, из святой убежденности в том, что в основе каждого такого события лежит тайна, которую можно раскрыть, опираясь не столько на вновь обнаруженные факты, сколько на собственную интуицию и собственную логику.

Так возникает стремление еще и еще раз заново переписать Библию. И не первый уже век длятся споры об авторстве шекспировских пьес и анонимного «Слова о полку Игореве». Так наперекор всей мировой исторической науке выстраивают свою «новую хронологию» академик А. Т. Фоменко и его школа, так работает Виктор Суворов, доказывая, что Гитлер, развязав Вторую мировую войну, всего лишь на долю исторической секунды опередил Сталина и советскую армию, готовых к броску на Запад. Понятно, что криптоисторический дискурс пользуется особенно высоким кредитом доверия в эпохи смены общественных формаций (таким был, например, период перестройки), когда сокрушительной ревизии подвергается все на свете – от сложившейся за десятилетия и века репутации исторических лиц до мотивов, которыми эти лица руководствовались. Тогда и выясняется, что Петр I был педерастом, Александр Пушкин – сатанистом, Владимир Ленин – сифилитиком и германским шпионом, Святослав Рерих – агентом НКВД, что Сергей Есенин и Владимир Маяковский не покончили жизнь самоубийством, а были злодейски умерщвлены, и антитезой недостоверно агиографическому фильму Сергея Говорухина «Россия, которую мы потеряли» становится недостоверно разоблачительная книга Александра Бушкова «Россия, которой не было».

Понятно и то, что криптоисторический дискурс одухотворяет собою конспирологическую прозу, а спустившись в зону досуговой литературы, утрачивает исследовательский имидж и превращается в своего рода депо занимательных сюжетов. Здесь в качестве примера можно привести специализированную книжную серию «Альтернатива: Беллетризованная криптоистория» издательства «ОЛМА-Пресс», роман Валентина Леженды «Разборки олимпийского уровня», где Олимп представлен космическим кораблем пришельцев, боги – инопланетянами, а Одиссей – сыном циклопа Полифема, или роман все того же Александра Бушкова «Д’Артаньян – гвардеец кардинала», где воспетые Александром Дюма мушкетеры выглядят уже не рыцарями без страха и упрека, а сворой трусов и мерзавцев. Не чужды криптоисторическим разысканиям и наши публицисты. Одни из них плодят все новые и новые версии смертей Ленина, Сталина, Горького, Рубцова, Андропова. Другие – как Олег Платонов – неустанно доказывают, что история человечества представляет собою борьбу « не народов, а цивилизаций – христианской, основанной на учении Иисуса Христа, и иудейско-масонской, пропитанной талмудическими постулатами об избранном народе. Она идет много веков, на всех уровнях: между личностями и общественными группами, отдельными государствами и народами. И потому так особенно жесток напор Запада на Россию, что она сегодня является последним носителем остатков христианской цивилизации ». Третьи во всем решительно – от дуэлей Пушкина и Лермонтова до деятельности лидеров и прорабов перестройки – видят происки спецслужб, следы масонского, еврейского или мондиалистского заговоров, подтверждение пророчеств Нострадамуса, тибетских мудрецов или якутских шаманов.