Елена Давыдова-Харвуд - Испанские каникулы

Как-то раз я пошла в полицию, чтобы оформить приглашение для визы моей матушки. Мы с испанцем, который там за главного, никак не могли друг дружку понять: я недостаточно хорошо говорила по-испански, чтобы втолковать ему, чего хочу на самом деле. А он думал, что я не понимаю его. Голос его становился все громче, потому что он думал, что мне так будет легче его воспринимать, при этом у него и в мыслях не было меня обидеть. Тут Джеймс, дожидавшийся за дверью и не понимавший ни слова из нашей беседы, ворвался в офис и выдал чуть ли не единственное испанское слово, которое знает: “Транкило!” (то есть “Спокойно!”) – решив, что тот вздумал на меня орать. Ну что тут началось, я думаю, легко себе представить. Испанец стал орать по-настоящему, а двое полицейских потащили сопротивляющегося Джеймса на улицу, угрожая, что если он еще хоть ногой в их участок ступит… Я сидела прижав уши и мысленно прощалась с маминой визой. А испанец, избавившись от Джеймса, разразился тирадой о том, какие мерзавцы эти англичане, потому что ведут себя здесь как дома и думают, что они тут главные. Ну и далее в том же духе. А потом принялся беседовать со мной подчеркнуто вежливо и дружественно, понимая, что я-то – русская. А на прощание и говорит: “В следующий раз заходи без очереди!” Я теперь, если пойду в полицию по какому-нибудь поводу, Джеймса буду оставлять в машине, пригрозив, чтобы не высовывался. Правда, приглашения для виз с недавнего времени, слава богу, можно делать просто по электронной почте…

И вот еще история про испанцев и англичан. Мы тут с Джеймсом решили на выходные смотаться к родственникам в Свонедж. Летим из Испании британской авиакомпанией. Стюардессы – типичные англичанки, в основном немолодые, деловые и не особенно приветливые. Толпа пассажиров смешанная, примерно половина испанцев и половина англичан. Все испанцы, если оказались рядом (или хотя бы через проход), – оживленно болтают, хоть до этого и были незнакомы друг с другом. Англичане, понятное дело, сидят уткнувшись в газеты и друг с другом не разговаривают. И беда, если испанец и англичанин оказались рядом, – им обоим ужасно неуютно в компании друг друга…

А в конце полета наблюдаю милейшую картину: на прощание испанский старикан провинциального вида расцеловывает в обе щеки опешившую суровую англичанку-стюардессу и говорит ей по-братски: “До скорого, красотка!”

Банк про отмывание денег. Почему многие испанки не купаются в море летом. Зарплата Марии. Самая низкая рождаемость в Европе. Русская тусовка на Коста-дель-Соль и где лучше слушать джазовые концерты

Мне тут в голову пришла идея зарегистрировать компанию и попробовать заняться чем-нибудь еще, кроме своих обычных и привычных занятий. Приходим с Джеймсом в банк – побеседовать обо всяких там условиях кредитов и подобной ерунде. Менеджер с нами очень доброжелателен и мил, тем более что Джеймс с этим банком ведет свои дела не первый год. И вот, поговорив о том о сем и уже прощаясь, этот банкир вдруг решается сказать мне о самом главном, подкрепляя это всем своим серьезным видом и глядя прямо в глаза. А говорит он буквально следующее: “Вести здесь бизнес – идея отличная. Только советую вам заниматься этим исключительно с вашими близкими друзьями, которых вы очень хорошо знаете”. Я настораживаюсь, а он продолжает: “И только в том случае, если вы знаете, откуда у них деньги и почему они собираются их потратить. Вы меня понимаете?” Я решаю прикинуться, что не понимаю: очень интересно, к чему это он ведет. Он тогда, почти в отчаянии от моей несообразительности, говорит: “Вы, наверное, в курсе того, что сейчас идет кампания против отмывания денег? Вот представим, что вы (или кто-нибудь другой) продадите какому-нибудь бизнесмену чей-нибудь дом за пару миллионов. При этом вы получите свою скромную комиссию, не зная, откуда у этого бизнесмена такие деньги где-нибудь в районе Кайманских островов. Так вот в случае, если он эти деньги получил нелегальным способом или просто укрыл от налогов, вы становитесь его соучастником в их отмывании и легко попадаете за это в тюрьму. – И строго спрашивает: – Теперь вы меня понимаете?” Мы с Джеймсом послушно киваем, я этого менеджера благодарю, а сама мысленно ставлю крест на некоторых видах деятельности, которые раньше казались весьма привлекательными… Смотрю на него и думаю: “Какой он все же милый! Ведь это вовсе не входит в его обязанности – давать понять незадачливым иностранцам, что местные банки стучат куда надо о движениях денег на ваших счетах”. А простодушный Джеймс так до сих пор свято верит в то, что я этого менеджера поняла неправильно…

Сегодня к нам в гости заехала моя подружка по севильяне Мария. На небе ни облачка, на улице довольно жарко, и мы втроем пошли искупнуться в бассейн. Джеймс удивляется, какая у нее белая кожа, даже я на ее фоне выгляжу смуглянкой. А она смеется и говорит: “Я в этом году еще ни разу на пляж не ходила, вода, на мой вкус, была слишком холодная”. “Да ладно, – не можем поверить мы, – уже ведь лето, народ давно в море купается!” “Ну да, – говорит она. – А теперь вода теплая, но солнце слишком сильное. Я до сентября на пляж ни за какие коврижки не пойду!”

Подходим к бассейну – там только-только закончились ремонтные работы. Дело в том, что недавно ввели новое правило: если бассейн больше определенного размера, вокруг него должны быть сделаны ограждения и специальный съезд для инвалидных колясок. И еще рядом с ним должен сидеть спасатель все то время, пока он открыт для публики. А у нас в поселке, хоть пока никаких инвалидов и нет, пришлось еще и переделывать подходы к туалету рядом с бассейном и платить за это кучу денег – просто для того, чтобы, если эти инвалиды вдруг появятся или приедут к кому-нибудь в гости, для них не было бы никаких неудобств.

Сидим с Марией в тени у бассейна, попиваем холодное розе и болтаем про разные вещи. Оказывается, ей тридцать пять лет, она ни разу не была замужем и планирует заводить детей где-то годам к сорока. Она умна и обаятельна, хорошо говорит по-английски, и у нее большой опыт работы менеджером в международных гостиницах. Несколько лет Мария работала в Англии, а потом преподавала в школе гостиничного хозяйства тут, в Андалусии. В последнее время она сидела без работы и пыталась куда-нибудь устроиться. Так вот лучшее, что ей предложили за полтора года, – это работу клерка на стойке приема гостей в клубе для гольфа. С десятичасовым рабочим днем и с зарплатой девятьсот евро грязными, и после вычета налогов у нее на руках будет оставаться семьсот сорок евро (это в переводе меньше тридцати тысяч рублей). Да, понятно, почему народ, вместо того чтобы работать здесь официально, получает пособие по безработице, работает по-черному и не платит никаких налогов!