Артем Франков - Украинский футбол: легенды, герои, скандалы в спорах «хохла» и «москаля»

Более того, есть еще один загадочный персонаж – Георгий (Жорж, Жора) Вячкис, спортсмен, чемпион Украины по плаванию, который в годы войны служил в гестапо. Именно ему Свиридовский (и не только) приписал донос на советских футболистов! Вячкис упоминается и в показаниях немногих, выживших в Бабьем Яру.

Из справки начальника управления контрразведки НКО «Смерш» Первого Украинского фронта генерал-майора Осетрова (04.11.1943):

«Чтобы избавиться от столь сильного конкурента, предатели, состоявшие на секретной службе в гестапо, донесли, что все бывшие динамовцы являются сотрудниками НКВД и оставлены в Киеве с разведывательной целью».

Своеобразное подведение итогов с надеждой на то, что новые документы могут случайно всплыть…

Да, аресты начались через два дня после проигрыша «Руха» и касались они только экс-динамовцев. Но «после этого не значит вследствие этого». Может, когда-то в Германии отыщут подметное письмо, послужившее поводом, хотя надежда на это слабовата. У них ведь в 45-м такой бардак наступил… Повторимся, никто не доказал, что оно вообще существовало. Есть только предположения.

Версию о том, что игроки угодили под общую гребенку массовых арестов, последовавших за военными неудачами – гуляет и такая! — отметаем как бредовую по той причине, что в августе дела вермахта на фронте были весьма и весьма хороши.

Ну а теперь напрягитесь, ибо наступает момент для самого неприятного, если вы борец с тяжким наследием, и радостного, если вы верите в героев, вывода.

Поскольку мы не знаем достоверно, за что арестовали футболистов, и всего лишь строим более или менее логические предположения, мы не можем окончательно похоронить столь скомпрометированную версию о том, что динамовцы пострадали именно за футбол и именно за победу над немцами. Задержка во времени может объясняться либо бюрократической канителью, либо медленным осознанием, к чему привели победы «Старта» – например, на стол штадтс-комиссару Бернадту, не так давно прибывшему в Киев, мог лечь рапорт об опасном изменении умонастроений в городе. Не случайно он «вообще запретил встречи немецких команд с украинскими» (из протокола допроса Г. Швецова)! Для понимания общей обстановки: на территории генерал-губернаторства Польша футбол вообще был запрещен, в него играли тайком, в то время как у соседей, чехов, подобных проблем не было – играй не хочу.

Не расстреляли, да. Но определили в концлагерь…

…18 августа арестовали семерых – Трусевича, Свиридовского, Кузьменко, Путистина, Комарова, Клименко и В. Балакина. Вскоре за ними последовали Ткаченко [13] Согласно показаниям матери Ткаченко В. Ильиной (допрос 03.02.1949), ее сын Александр был арестован еще… 18 июля якобы за то, что во время одного из матчей ударил немецкого футболиста (до этого 17 июля играли с железнодорожниками), а 21 день спустя (опять же ее слова; то есть ориентировочно 8 августа) он был застрелен полицаем у нее на глазах при попытке к бегству. Собственно, история его гибели только с ее слов и известна. Это не противоречит появлению Ткаченко на афише матча с венграми 19 июля – понятно, что афиши печатались заранее, но резко расходится с подписью на совместном фото 9 августа, где Ткаченко опознан как один из участников. Вроде бы похож, но, насколько нам известно, экспертиза не проводилась. Конечно, мать могла и ошибиться с хронологией, но… Вы верите, что она не запомнила дату гибели своего сына?! Кроме того, ее показания согласовываются с материалами допросов Свиридовского, который также отмечает, что Ткаченко был арестован раньше и «якобы расстрелян». Свиридовский вообще отрицает участие Ткаченко в команде «Старт» и подтверждает, что, со слов матери, Александр служил в полиции. Судя по тому, насколько следователей интересовала эта тема, с Ткаченко действительно что-то было нечисто. И тогда нам не стоит задаваться риторическим вопросом, почему во всех героических буколиках упоминаются лишь четверо, а не пятеро расстрелянных… Показаний о том, что Ткаченко работал в полиции, и не шофером, а следователем (!), достаточно в материалах фонда «Бабий Яр». Но за что же его арестовали и убили? Не был ли он агентом НКВД? Тайна сия велика есть… , Гончаренко и Тютчев. Последним, 6 сентября, был арестован Коротких. Сухарева и Мельника, игроков киевского «Локомотива», трогать не стали. Интересно, что Владимира Балакина через пару дней отпустили, потому как выяснилось, что его перепутали с братом, Николаем, — еще одно подтверждение, что карательные меры касались не всех участников «матча смерти», а конкретно экс-игроков «Динамо».

ДЕСЯТОЕ. Николай Коротких, по всей видимости, и вправду погиб осенью 42-го – был замучен на допросах в гестапо. Он оказался единственным из всех арестованных, чью принадлежность к «органам» удалось документально доказать – при обыске в его квартире была найдена фотография в форме НКВД.

Ходили слухи, что его выдала гестаповцам родная сестра, однако на самом деле она лишь подтвердила на очной ставке, после угроз и побоев, уже установленный факт его службы в НКВД. Другая версия гласит, что эта же самая сестра стала невольной виновницей ареста Коротких – она понесла продавать на толкучку его костюм, а там во внутреннем кармане лежало то ли удостоверение офицера НКВД, то ли та самая фотография в майорской форме… Снова – поди проверь! Ибо и здесь имеется достаточно неясностей – кто, когда, зачем и почему.

Остальные же трое – Трусевич, Клименко и Кузьменко – были расстреляны не спустя три недели после матча, а 24 февраля 1943 года, и опять-таки не из-за мести фашистов. Так почему же?

Футболистов продержали в гестапо примерно три недели, затем перевезли в Сырецкий концлагерь, где они содержались в достаточно сносных условиях. Трусевича, Кузьменко и Клименко использовали в качестве чернорабочих. Путистин вместе с Тютчевым и Комаровым работал электромонтером. Свиридовский и Гончаренко сапожничали в мастерской на улице Мельникова, ремонтировали обувь охранников-полицаев. Перевели их из лагеря в отдельное здание. Там и жили под присмотром своих клиентов. Всем заключенным разрешали свидания с родственниками. Жена Путистина три раза в неделю носила мужу передачи. Так продолжалось несколько месяцев. А в феврале троих расстреляли…

Прежде всего, погибли они вместе с несколькими другими узниками, а причин могло быть несколько. Две наиболее повторяемые – поджог накануне, 23 февраля, механического завода «Спорт» (сгорели заготовленные для немецкой армии сани) и конфликт заключенных с начальством лагеря.

Расследованием этого дела, засылая запросы в органы КГБ, в 70-х занималась даже прокуратура Гамбурга [14] Любопытна предыстория. Поводом для расследования послужила… статья в еженедельнике «Футбол-Хоккей» в 1971 году, которую спустя некоторое время перепечатали в Штутгарте. Этого оказалось достаточно, чтобы прокурор Гамбурга Вестельхофт открыл расследование «Действительно ли футболистов расстреляли за то, что они выиграли?». Человека, который предположительно отдал приказ на расстрел – Пауля Радомского – к тому времени уже три десятка лет не было в живых, он предположительно погиб в марте 45-го и туда ему дорога. Зато нашли и потягали зенитчиков из в/ч «Герман Геринг» и других служивших на Восточном фронте. Уже тогда немцы с помощью советских коллег пришли к выводу о том, что связь между смертью четверых футболистов и их победой над немецкой командой отсутствует. В заключении прокуратуры упоминалась и роковая фотография, приведшая к разоблачению и гибели Коротких. Спустя 30 лет, в 2005-м, другой прокурор Гамбурга, обладатель футбольной фамилии Кульман, в ответ на запрос из Украины выдал еще одно заключение аналогичного содержания, а немецкий журнал «Фокус» разразился статьей Das Fantom in der Kabine, приветствующей кончину мифа и снятие с совести соотечественников лишнего греха. Но нет ответа на другой вопрос: да, за футбол не расстреливали; но, возможно, арестовывали? . И выяснилось примерно следующее. Несколько бригад из узников Сырецкого лагеря занималось очисткой подвалов бывшего здания НКВД от штабелей дров. Дрова отвозили на хлебозавод, на мясокомбинат и во двор здания гестапо. Попутно проходил «товарообмен»: те, кто побывал на хлебозаводе, выходил оттуда не с пустыми руками и менялся продуктами с теми, кто обслуживал мясокомбинат.