Дэвид Макфадьен - Русские понты: бесхитростные и бессовестные

Гребенщиков в середине картины предлагает теорию, что Бог не только смотрит на мир через каждого человека, но что Он и в каждом из нас. Мы все, продолжает певец, как бесшумные волны гигантского океана, лишь бегущие по Его поверхности. Как только мы это осознаем, рассуждает он, теряется всякий смысл говорить о каком-либо разделении материального бытия и духовного. Они — одно вездесущее целое. Оно (это «всё») выражается, мол, через музыку, которая — по представлению ансамбля — воздействует «лучше и с большей ясностью, чем слова».

Чувствуется некая нестыковка между смиренностью (своих слов на фоне впечатляющих размеров [Бога, леса, океана, молчания…]) и тенденцией к показухе в таких эпизодах, где Гребенщиков утверждает, например, что полное счастье — это всего лишь хороший концерт, несколько бутылок недурного вина и сыр какой-нибудь вкусный. Благодаря небольшому спецэффекту, на разделенном экране мы видим в середине кадра БГ, говорящего уверенно и с нормальной скоростью, в то время как коллеги по левому и правому полям картины бегают туда-сюда в ускоренном темпе. Таким образом, художественный прием в «документальном» фильме не только героя помещает в центр экрана, но и его патрицианский дух оказывается в центре внимания. Так он останется стоять надолго. Высоко и пафосно. Для всех остальных следующая остановка — под столом!

В ноябре 2003 года президент Путин подписал указ о награждении Гребенщикова за вклад в музыкальную культуру страны. После таких торжественных событий и взаимного уважения возникает вопрос, не формируются ли грандиозные экологические или духовные метафоры рок-культуры по аналогии с теми органами, которым они когда-то хотели противодействовать.

Вот такие парадоксы независимо оттого, сколько молчания нам обещает певец или сколько времени мы будем бродить за кулисами. Всегда останется какой-то непередаваемый излишек между словами. Неважно, любят тебя в Кремле или нет. Любопытно, как тот же парадокс понтов обнаруживается в жанре, созданном попытками «лавировать» между разборчивой, отредактированной понятностью и самоуверенным стремлением к полной достоверности. Это стремление к тому, что русский документальный режиссер Сергей Лозница гордо назвал «незримыми фактами». А какой из них самый последний на пути ко «всей» действительности? Они же будут всплывать беспрестанно, пока кто-то в них не утонет! И что такое незримые факты вообще?

Лозница: «Это те, о которых мы не знаем. Мы подгоняем реальность под свое представление о ней. Мы пытаемся ее достраивать, не осознавая этого. Какую-то часть картины, меньшую, вы видите, а другую ваш ум достраивает. Достраивая, мы почти всегда ошибаемся». [235] Кино — способ скрыть то, о чем ты хочешь говорить // Время новостей on-line. № 156. 2007. 30 авг. URL: http://www.vremya.ru/2007/156/10/185934.html

Возьмем пример теоретического судебного процесса, где юристы (и их помощники, и ассистенты помощников…) собирают абсолютно все прежде неизвестные факты. Свидетельства со стороны защиты и обвинения, факты за и против, а потом все (нескончаемые!) обстоятельства, потенциально имеющие отношение к делу, и т. д. и т. п. Вскоре сам «преступный акт» исчезает, как мы видели с Деточкиным. Остается только вышеупомянутое «Вот!»: на тебе и абсолют! Для того чтобы сделать выбор более «значимых» фактов или прийти к какому-то заключению, т. е. чтобы казнить или миловать, надо (опять же) выбрать часть той самой полноты. А это уже неправда: выкидываешь 50 % ситуации из головы (скажем, все обстоятельства, поддерживающие вину подсудимого). Чтобы сказать «да» одному выбору или полагаться на какое-то слово вообще ради любого взгляда на дело, надо отказаться от другого. В поговорке «понять — значит простить» чувствуется подлинная народная мудрость: ведь если возвещаешь истину ситуации, то выбор, казнь и все понтовые, патрицианские высказывания неизбежно отпадают, а иначе получится абсолютизм, а не абсолют.

«Тур», может статься, выглядит почти академическим образцом русского рокументального кино, но все-таки надо его соотносить с аналогичными картинами — и от Гребенщикова, и от других представителей того же поколения. Характерной кинолентой этого жанра представляется неудачная работа Алексея Учителя «Рок» (1987). Картина была снята в то же время, что и другие, более прославленные фильмы — «Взломщик», «АССА» или «Игла». Его претензия на истинную документальность опровергается в первой же сцене — явным озвучением чьих-то шагов!

Здесь мы видим и серьезного, задумчивого Виктора Цоя, занятого, по его словам, «работой натуральной» у доменной печи в роли нового, но все-таки положительного героя. Новое здесь — на самом деле хорошо забытое старое… В подобных совковых сценах и фразах мы переступаем грань, отделяющую «натуральную этику» или естественное право от наглости провозглашать их. Пик подобных тенденций в этом десятилетии ознаменовался отважным желанием Гребенщикова записать англоязычный альбом. Этот проект — попытка показать Западу доблестный перестроечный рок — был снят Майклом Аптедом в фильме «Долгий путь домой» («The Long Way Home») в 1989 году.

Называя свой родной Ленинград городом больной, «трагической красоты», БГ уезжает за границу покорять буржуазный Голливуд, тем самым провозглашая, что он всегда находит против чего бунтовать. [236] N. Condee, V. Padunov. Makulakul’tura: Reprocessing Culture // October 57, 1991, pp. 79-103; T. Ryback. Rock Around the Bloc. — New York: Oxford University Press, 1990; J. Bushnell. Moscow Graffiti: Language and Subculture. — Winchester: Unwin Hyman, 1990. Пожизненный мятежник существует в бинарном мире: ему всегда необходим неприятель, без которого он сам — «никто». Другие клише бунтарской ленинградской рок-сцены наблюдаются издалека глазами британского режиссера и принимаются за чистую монету. Аптед снимает русское граффити, подтверждающее «святость» Гребенщикова и выражающее благодарность за его схождение с небес (да, буквально так…). На Западе, однако, обстановка сложилась совсем не по-русски. Североамериканская печать критиковала «Долгий путь домой» за «корпоративные видеоклипы, полные театральных поз». [237] S. Morse. Grebenshchikov Lost in the Din // Boston Globe, 1989, 7 Aug. БГ просто уехал домой. Молчаливо понтуясь. Или дуясь.

Фильм Александра Липницкого «40:0 в пользу БГ» (1993) возродил атмосферу морального авторитета. Картина касается архивной/православной ауры вокруг записи «Русского альбома» двумя годами ранее. После американской неудачи, рассказывает Гребенщиков: «Я начал активно скупать альбомы по этому вопросу и смотреть, что да как. Я открыл для себя русскую церковь не со стороны богослужения, а с бытовой стороны. Весь год я очень много читал по поводу русских святых… и всего остального». [238] Чернин А. Наша музыка. — СПб.: Амфора, 2006. — С. 413.