Дэниэл Тризман - История России. От Горбачева до Путина и Медведева

Дудаев в ярости пригрозил превратить Москву в «зону бедствия» и призвал чеченцев «проводить террористические акты на территории России».

На данном этапе руководство России, озабоченное экономическими реформами и борьбой за власть в Москве и деморализованное ноябрьским фиаско, решило смотреть в другую сторону. На протяжении весны 1992 года чеченские партизаны грабили военные базы на территории республики, встречая лишь единичные сопротивления. Генерал Пётр Соколов, командующий Северо-Кавказским военным учебным центром, позже вспоминал, как Басаев сидел в своем кабинете в феврале того года и выпрашивал у Соколова пулемет. К середине года все русские войска были выведены, распродав либо просто оставив большую часть своей военной техники. Министр обороны России Павел Грачёв по итогам переговоров с Дудаевым [129]приказал своим войскам разделить оставшееся оружие наравне с чеченцами. За этот период чеченцы, как сообщалось, приобрели 42 танка, 139 артиллерийских орудий и почти 40 000 единиц огнестрельного оружия, хотя эти цифры нельзя проверить.

Грозный, как описывали журналисты, скорее напоминал постиндустриальную разруху. Федеральное правительство прекратило предоставлять субсидии и сократило поставки нефти на городской нефтеперегонный завод; в 1993 году было переработано лишь 1,2 миллиона тонн нефти, по сравнению с 5,3 миллиона тонн в 1985 году. Москва ввела торговое эмбарго, хотя его осуществление было неэффективным. Вместе с некомпетентностью правительства Дудаева и общим экономическим кризисом эти меры привели к 75-процентному падению доходов на душу населения в период между 1991 и 1993 годом. Инфраструктура распалась. Дороги превратились в мозаику из выбоин, мусор не убирался, телефонная система развалилась.

«Ночью, – написал один частый гость, – уличные фонари давно не горят, базар освещается кучами горящего мусора».

По многочисленным сообщениям, Чечня при правлении Дудаева стала домом для организованной преступности. Ее аэропорт, практически лишенный таможенных и пограничных служб, был свободным транзитным пунктом для перевозки наркотиков, оружия и другой контрабанды в Россию и из нее. Банковские мошенничества насчитывали сотни миллионов долларов в пользу чеченских преступников, которые, как и их коллеги в других странах бывшего Советского Союза, без труда обходили примитивную систему безопасности унаследованной расчетной системы. Поезда, проходящие по территории республики, регулярно грабили. В 1992–1994 годах милиция зарегистрировала 1 354 нападения на грузовые поезда, 70 пассажирских поездов было ограблено; пассажиров предупреждали, чтобы они запирались в своих купе. Во многих нелегальных махинациях республики, скорее всего, участвовали коррумпированные покровители из Москвы, в то время как организаторы находились в Чечне. И, без сомнения, россияне-ксенофобы преувеличивали преступность своих смуглых южных соседей. Но накопление анекдотов и интервью, участниками многих из которых были этнические чеченцы, показывает, что преувеличение не было беспочвенным. В своих мемуарах Яндарбиев, который стал вице-президентом Дудаева, обвиняет одного министра в краже восьми миллионов долларов и признает, что «вся власть [учреждения Чечни] – МВД, ДГБ, спецназ, ОМОН и ДОН, а также танковый полк Шали, участвовала в разграблении нефтепродуктов под прикрытием их охраны».

То ли из-за экономического кризиса, то ли из-за запугивания со стороны вооруженных бандитов, большая часть этнически русского населения, в том числе наиболее квалифицированные нефтяники, уехала из республики в первые годы правления Дудаева. В 1992–1994 годах 147 000 человек мигрировали из Чечни, 80 % из них составляли этнические русские. Вместе с ними ушла большая часть человеческого ресурса республики.

К концу 1992 года общественная поддержка Дудаева сокращается. Большая часть элиты выступала за соглашение с Москвой. Бывшая советская номенклатура, интеллигенция, оставшиеся русские и многие чеченцы, встревоженные экономическим спадом, перестали поддерживать президента, который теперь опирался на поддержку сельской местности и социально-консервативную горную цитадель. Сторонниками компромисса были спикер правительства Чечни Хусейн Ахматов, председатель ее Комитета по иностранным делам Юсуп Сосламбеков, мэр Грозного Беслан Гантамиров и премьер-министр Дудаева Яраги Мамодаев. В декабре 1992 года и в январе 1993 года Мамодаев, Сосламбеков и Ахматов вместе с российским министром по делам национальностей и региональной политики Сергеем Шахраем и председателем верхней палаты Верховного Совета России Рамазаном Абдулатиповым вели переговоры по поводу проекта договора «О разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между Российской Федерацией и Чеченской Республикой». Этот договор, похожий на тот, что был подписан позже с Татарстаном, оставил статус Чечни неоднозначным и установил свободные конфедеративные отношения. Чечня могла сохранить свои собственные вооруженные силы и самостоятельно присоединиться к международной исламской организации. Проект был поддержан многими ведущими политиками Чечни.

Разъяренный Дудаев отказался обсуждать это, потому что явно не признавал независимости Чечни. Те, кто напечатал документ, были уволены. По словам Ахматова, когда Шахрай и Абдулатипов вылетели в Грозный в середине января для продолжения переговоров, Дудаев хотел, чтобы их самолет не приземлился. Они продолжали кружить над аэропортом в течение часа, прежде чем им разрешили посадку. Службы безопасности Дудаева отказались гарантировать безопасность сторон, участвующих в переговорах.

Весной 1993 года противостояние Дудаева и его более умеренных противников стало неконституционным и яростным. В феврале, игнорируя правительственное вето, Дудаев созвал референдум по расширению президентских полномочий, но его легитимность была подорвана низкой явкой избирателей. Два месяца спустя, после того как правительство проголосовало за вотум недоверия Дудаеву, он приказал распустить правительство и Кабинет министров, сказав, что вводит прямое президентское правление. Отказавшись, правительство начало процедуру импичмента, а конституционный суд постановил, что указы Дудаева являются неконституционными. Затем генерал приказал также распустить суд. Наконец, в начале июня Дудаев послал Шамиля Басаева с вооруженными десантно-диверсионными подразделениями закрыть правительство и жестоко разогнать оппозиционных демонстрантов, которые регулярно собирались на Театральной площади. По меньшей мере 17 человек погибло в этой потасовке. Члены оппозиции заявили, что видели, как боевики Дудаева «стреляли в людей на площади, убивали членов правительства в здании парламента и расстреляли десяток нелояльных милиционеров в главном городском управлении милиции».