Лев Пирогов - Хочу быть бедным (сборник)

Например, перепахан луг.

Или произошла революция.

Шариковы и Швондеры, заполонившие пространство бывшей Российской империи после революции 1917 года, цвели раньше далеко на её обочинах. Но система ценоза была нарушена, и они стали комиссарами, проникнув в банки и министерства. И постепенно образовали свою систему – новый социальный ценоз.

В живой природе ценофобы играют важную роль – они являются эволюционным фактором. Дело в том, что в системе преобладают механизмы регуляции и ограничения. А вне системы – механизмы приспособления. Приспособление – мотор эволюции.

Ценофобами были в своё время млекопитающие, вытеснившие рептилий и тетрапод, а также цветковые растения, пришедшие на смену голосеменным. Эволюция первого возникшего на границе леса и степи человека тоже была историей приспособления ценофоба.

Ценофобы – сорняки и помоечники – иллюстрируют афоризм «последние станут первыми». Уйти на обочину, провалиться в щель значит потерять настоящее, но оставить за собой будущее. Всё очень просто. Кто пострадает сильнее всех, если вдруг произойдет революция? Банкиры и адвокаты. А кто выиграет? «Социальное дно». Или вот случится вдруг цивилизационный катаклизм – кто меньше всех пострадает? Бомжи. Возможно, только они и выживут.

В эволюционной модели бомжа существует всего лишь одна ошибка: он живёт в городе. А от этого, как правило, быстро спивается – город диктует ему эту модель «выживания». Если бы бомжи уходили из больших городов в какие-нибудь заброшенные деревни, где нет ни милиции, ни водки, ни теплоцентрали, ни пищевых отбросов, зато полным-полно брошенных домов, поросшей снытью и пыреем земли и дров в лесу, они бы не помирали через год-полтора от обморожений и болезней, а превращались в красу нации, как какие-нибудь казаки Ермака в XVI веке.

Что делали пассионарии (те, кому неймется, не такие, как все), вытесненные из субпассионарной (уставшей от собственных ратных подвигов, стремящейся к сытости и покою) Европы? Собирали чемоданы и ехали в Новый Свет.

А что делать нынешнему пассионарию, если места на Земле не осталось? Путешествовать не «вдоль» (по направлению от устоявшегося порядка), а «поперёк». Искать счастья в щелях цивилизации, на ее обочинах, на опушке.

Помните Гумилёва – «Этногенез и биосфера Земли»? Душераздирающе занятное чтение. Христиане-катакомбники – падшие, рабы и блудницы в течение трёхсот лет образуют титанический суперэтнос. «Люди длинной воли» – изгои племенного общества Великой Степи прячутся и пробавляются грабежом, чтобы затем, сплотившись вокруг Темучина (хана Чингиса), покорить континент. Немногочисленным сторонникам разбойника и бродяги Давида удается объединить разрозненные и прозябающие семитские племена.

Вывод удручающе прост: чтобы быть первым завтра, сегодня необходимо стать последним. Если не хочешь, чтобы твоё сегодняшнее процветание по канонам «среднего класса» превратилось в тыкву, – пора забиваться в щель.

Деньги, скопленные на покупку нового мобильного телефона, тратим на ящик спичек. Вместо идиотских боулинга и фитнеса совершенствуемся в стрельбе и рыбалке. Дома держим топор, веревку, запас свечей. Неподалёку в лесу оборудуем перевалочный пункт, тайник: соль, патроны, туда-сюда (надо перечесть «Таинственный остров» и «Робинзона Крузо»).

Из города, «когда начнётся», придётся уйти, поэтому заранее изучаем окрестности. В средней полосе полным-полно пустующих деревень. Впрочем, «когда начнётся», они станут популярными. Для успешной обороны надо объединяться. Надо заранее искать себе подобных: каэспешников, ролевиков – словом, «придурков», – и создавать секты, рыцарские тайные ордены. Именно с них (а не с манифестаций и боевых листков) может начаться чаемое возрождение нации.

Или нет?

Или наоборот.

Может быть, напрасно мы, пророки конца света, боимся, что зевающее в телеэкран человечество не слышит наших алармистских воззваний. Что только нам одним, провидцам, понятно, что скоро вода и нефть закончатся, мобильные телефоны сойдут с ума, национальные гвардейцы вымрут от эпидемий, а городами завладеют орды мутантов.

Понятно, что мы сами первыми не верим в то, чего так боимся, что все эти разговоры ведутся нами для «возбуждения нерва» и развлечения. Но вот всё-таки представим себе. Допустим, вы жарите по утрам яичницу при собаке. Это же не значит, что вы её этому обучаете? Но представим, что проклятые трилобиты оказались донельзя впечатлительны. И наш призыв оказался услышан.

При том, что мы-то мыслью высоконько парим, а трилобит всеми ложноножками стоит на земле, его мысль приучена ползать только с унитаза на диван и обратно, а потому невообразимо практична.

И вот он накупает спичек, перловки, пороху (вместо перловки лучше в равной пропорции нешлифованный рис и горох – почти заменяют мясо), увязывает всё это в тюки, садится сверху с ружьём и ждёт.

Ждёт по-настоящему, «когда начнётся», этот имбецил, лишённый воображения и умения философски отнестись к тому, что все люди смертны!

Наше предупреждение, наш тонкий незлобивый намёк оборачивается для этой кровожадной гадины прямым руководством к действию.

Что происходит? Какая-нибудь малость, безделка. Типа лёгкого изящного отхода «голубых фишек» на заранее подготовленные опытными биржевыми игроками позиции. Или типа чуть более талантливо, чем обычно, разрекламированной фармацевтическими компаниями сезонной эпидемии гриппа. Или типа оздоровительного, для профилактики, отключения электричества.

А они решают, ЧТО НАЧАЛОСЬ.

И принимаются «выживать».

Грабить магазины, солить человечье мясо и закрывать вклады в Сбербанке.

От этого и правда начинается кризис, но никому, кроме взирающего на всё это с Нероновой высоты читателя, не ясно, что «кризис» начался совсем не от кризиса, а от реакции на фантомную боль. Что кризиса-то, строго говоря, не было!

А они грабят, ставят силки, насилуют, живут в землянках, бьют рыбу острогой и бормочут: «Не, ну чё, намана, оно ж-та вон ещё када по телеку говорили… я сразу ножычек натачил…» Досадно, друзья. Не правда ли?

Что же, в самом деле, объединяет этих дорогих россиян: наёмного убийцу, профессиональную содержанку и избалованного наследника? Ничего не напоминает картина? Это же прямо как в брежневские времена на плакатах, помните: рабочий с молотом, колхозница с серпом, интеллигент с логарифмической линейкой… Киты мироздания. Недавно шёл по улице и будто споткнулся. Ноги продолжают идти, а мысль топчется на месте, подозрительно разглядывая увиденное. Аккуратный такой плакатик, сто на пятьдесят метров, как раз целый дом на Лубянской площади загораживает. Три слова на чёрном фоне: «Интеллект. Уверенность. Безопасность».