Array Array - Утраченная Япония

Оставляя долину, жители как правило, бросали продукты национальных ремесел. Поэтому я заполнил дом коллекцией старых пил, корзин, комодов tansu, инструментов из резного бамбука, превратив его в музей ремесла. Но независимо от красоты этих предметов, я понял, что чем меньше ставлю их в помещении, тем прекраснее оно становится. Поэтому я начал вносить и выносить, пока, наконец, не оставил тридцать шесть метров пола главной комнаты без каких-либо декораций. В нем нет ничего, кроме «черного блеска», и в результате дом набрал величия театральной сцены но.

Этот вид освобождения пространства раскрывает юго-восточное и полинезийское происхождение традиционного японского стиля жизни. Так же способ, как дом опирается на опорах (в основном устанавливается на столбах), и конструкция балок крыши, основанная на букве А, происходят из Юго-Восточной Азии. Но наиболее характерным является эпос «пустого пространства». Когда-то с отцом я путешествовал кораблем на острова возле Таити, и заметил, что люди там сидят в больших, просторных помещениях, в которых нет ничего, кроме телевизора. Путешествуя по Юго-Восточной Азии, я убедился, что в старых домах Таиланда и Бирмы нет практически ничего, кроме алтаря Будды.

Дома китайские, корейские и тибетские – это совсем другое дело. В этих странах даже в домах бедноты полно столов и столиков, а в Китае расстановка мебели превратилась в разновидность искусства, которое управляется собственными правилами. Японские дома приспособили к способу жизни в пустом пространсве. Маты татами и отполированный пол не терпят предметов. Поэтому выбора не остается – надо отказаться от украшений, и подчиниться спокойствию пустого помещения.

Когда дом внутри был убран и отреставрирован, пришло время на ремонт протекающей крыши. Так началась моя «сага тростника». Японская крыша сделана из растущей высоко в горах травы с длинными, острыми, как стилеты, листьями. Она известна под названием susuki, или «осенняя трава», ее любят поэты и художники, она виднеется на бесчисленных ширмах и свитках. Срезанная и увязанная на крыше деревенского дома, она называется kaya, и оказывается долговечней рисовой соломы – крыша, покрытая тростником, может прослужить шестьдесят или семьдесят лет.

Крыша покрывается травой следующим образом: надо сорвать старое покрытие, и освободить деревянную конструкцию крыши. Затем поместить на дереве бамбуковую раму, а сверху положить пятьдесят сантиметров, а то и больше, тростника, и привязать его к дереву веревкой из травы. Звучит это довольно просто, но оказалось, что я не понимал, как много материала необходимо для этой цели. Я оптимистически планировал, что покрытие крыши займет один день. Омо отвел меня в сторону, и начал считать, сколько матералов надо, чтобы покрыть Чииори. Вместе с плоскостью под навесом, поверхность пола составляет около ста двадцати квадратных метров. Поверхность крыши в три раза больше. На каждый квадратный метр надо около четырех вязок травы, что в общем составляет 1440 вязок. Одна стоит 2000 иен, а в сумме получается 2 800 000 иен, то есть около 36 000 долларов!

Так как возвращение кредита в 380 000 иен заняло у меня пять лет, покрытие целой крыши новым тростником было абсолютно невозможным. Вместо этого Омо помог мне купить другой опустевший дом, лежавший неподалеку, примерно в получасе дороги. Я купил его за 50 000 иен, и с помощью крестьян разобрал. Мы сорвали тростник с крыши, и на спине, по четыре вязки за раз, перенесли их горной тропинкой до моего дома. Это была старая трава, и на каждом шагу из нее высыпалась собравшаяся за десятилетия сажа из очага – каждый вечер мы выглядели, как шахтеры.

Летом 1977 года мы отремонтировали крышу на задней части дома. Она выходила на север, поэтому в тени постоянно подвергалась действию сырости, и находилась в намного худшем состоянии, чем крыша с фронтальной части. Местный ремесленник, занимавшийся тростниковыми крышами, перекрывал такую же на огромном дворе Аса в глубине долины, где жили потомки предводителей рода Хейке. Поэтому с помощью соседей и друзей мы сами положили крышу, что происходило в веселой атмосфере. Омо предостерегал меня, что трава старая и слабая, не выдержит долго, но пока Чииори был спасен.

Следующие несколько лет в Ия прошли счастливо, как во сне. Иногда вместе с друзьями и деревенской детворой мы отправлялись на расположенное высоко в горах озерко под названием Кунзе, что означает «Мир Дыма». Мать Омо написала о нем стихотворение, в котором использовала его название как аналогию дымной атмосферы в Чииори. К этому озерку не было дорог, и только Эидзи знал путь. Три часа мы прыгали по камням, Эидзи прорубал дорогу в ежевике, пока, наконец, мы не добирались до водопада, который падал в озерко. Оно было голубым, ледяным, и таким глубоким, что никто из нас не смог донырнуть до дна. Окрестные жители верили, что это лежбище дракона. Мы раздевались, плавали, ныряли, хотя нас предостерегали, что плавание нагишом дракону не понравится. Весело проведя послеобеденное время, мы отправлялись в обратную дорогу, и тогда начинал падать дождь – дракон, бог дождя, показывал свой гнев.

Вечерами мы выходили в сад, чтобы смотреть на звезды, которые падали так часто, что иной раз удавалось насчитать семь или восемь штук за один час. Позже мы возвращались в дом, и рассказывали друг другу истории о привидениях, а потом влезали под москитную сетку, и засыпали все вместе на полу.

Говорят, что иметь старый японский дом, все равно, что растить ребенка – ему постоянно необходимо покупать новую одежду. Надо менять татами, ремонтировать передвижные двери, менять сгнившее дерево на веранде – невозможно перестать заботиться. Разумеется, Чииори не был исключением из правила, тем более, что проблему крыши не удалось решить быстро и легко. После 1980 года на задней стороне крыши тростник опять начал протекать, и стало понятно, что нет иного выхода, кроме как вызвать мастера, и перекрыть все заново. Поэтому я второй раз начал поиски материала на кровлю. Восьмидесятые года были временем следующей, еще более серьезной волны миграции из долины, а те люди, что остались, в большой степени отошли от традиционного образа жизни. После долгих поисков мне, наконец, удалось найти последнее поле, на котором выращивали тростник susuki. В течение следующих пяти лет я собрал на нем 1 500 вязанок.

При этом я убедился, что даже в крестьянской культуре Ия была развита целая система использования натуральных материалов. Например, есть разные виды растительных крыш, одна из которых называется shino. Чтобы получить нужный материал, растения срезают ранней весной, но лишь после того, как со стеблей опадут сухие листья. Shino, более плотная, чем обычный тростник, служит для покрытия исключительно углов крыши.