Из истории военной разведки

Человеческий ум чувствует склонность к контрастам, и это сказывается, между прочим, в том, что каждый продолжительный период мира влечет за собою подъем воинственного духа. Двадцать пять лет спустя после Ватерлоо останки Наполеона 1 торжественно переносятся с острова Св.Елены в дом Инвалидов. Седан и крушение второй империи навсегда, казалось, уничтожили обаяние рода Бонапартов; но вот появляются мемуары генерала Марбо и тотчас возникает увлечение императорскою эпопеею, а маршалы — сподвижники Наполеона прославляются чуть не наравне с ним. История лишь выиграла от подобного возрождение прежней популярности: явились новые документальные данные, многие факты получили правдивое освещение, а деятельность многих сил — более правильную оценку.

Однако ни в одном из новейших исследований мы не встречали имени человека, который, по свидетельству современных ему биографов и историков, уже с 1805 года приобрел большую известность и играл немаловажную роль в войне третьей коалиции. Этот человек — Карл Шульмейстер, знаменитый шпион Наполеона 1.

Такое умалчивание объясняется отчасти тем, что шпионств не принадлежит к числу правильно организованных средств разведывания, отчасти же тем, что, практикуемое в большинстве случаев людьми сомнительной нравственности и с корыстолюбивою целью, оно противно открытому и честному характеру французской нации.

И тем не менее судебные дела о шпионстве волнуют общественное мнение всех цивилизованных стран. Если человек молодой, сильный, блондин, с биноклем в руках, изберет местом своих прогулок какой-либо укрепленный район во Франции, он сильно рискует быть задержанным прохожими в качестве шпиона. Если незнакомец, брюнет коренастого сложения, займется фотографированием местности в Германии, его ожидает та же участь.

Но напрасно публика принимает так близко к сердцу подобные факты: шпионство, практикуемое теперь в мирное время, почти безвредно. В период французской революции и в первые годы империи военная география Европы была очень мало разработана: армии нуждались в хороших шпионах, хотя бы для заблаговременного ознакомления с дорогами. Теперь же топография не имеет секретов: железные, шоссейные, большие и малые грунтовые дороги, реки, каналы — все это указано на прекрасных картах, которые всякий может приобрести; едва кончится возведение какого-нибудь форта, как он уже наносится на план; во французском Indicafeur Chaix отмечены все пути и линии, важные в коммерческом и стратегическом отношениях; немецкий Hendschel дает те же сведения относительно Германии.

В былые времена главнокомандующие армиями нуждались также в шпионах для получения сведений о производительности, богатстве неприятельского края и о численности соседних армий. Ныне статистика дает все нужные цифры: в Statistisches Jahrbuch fur das deutche Reich ежегодно помещаются данные о составе и распределении всех армейских корпусов; во Франции официальные документы столь же ясно обрисовывают положение дел. Стало быть в мирное время шпионство может иметь только две цели: или получение подробностей о постройке фортов, для чего нужен специалист, или присвоение мобилизационного плана. Последнее возможно только при условии подкупа чиновника или офицера, и вот почему закон так строго карает подобные преступления, составляющие государственную измену.

В военное время шпионство, как нам кажется, будет играть важную роль. Безусловно необходимо иметь сведения о положении неприятеля, о его силах и даже о его намерениях. Бесспорно, что эта задача должна быть выполнена кавалериею: но последняя может потерять соприкосновение с противником, как это случилось после Верта с немецкой армией, не знавшей о направлении движения Маг-Магона. Вообще в 1870 году сведения, получавшиеся немцами из побочных источников принесли им большую пользу. О сосредоточении армии Маг-Магона у Реймса и о предполагавшемся движении ее на соединение с Базеном главная немецкая квартира узнала из телеграммы посланной из Лондона. Таким же косвенным путем получено было немцами известие о движении французов для деблокады Бельфора. Следовательно, шпионы необходимы и не только на театре военных действий, но и во всей неприятельской стране. Очень часто подкуп неприятельского офицера дает громадные результаты. "Если штабной офицер подкуплен за миллион, то это не дорого",— говорил принц де-Линь.

Наполеон I прекрасно организовал шпионство и возложил высшее руководство им на генерала Савари, которому был подчинен и содействовал Шульмейстер. Он тратил громадные суммы и охотно прибегал к подкупу штабных офицеров, что не представляло особенных затруднений в ту эпоху, когда офицеры часто переходили на службу из одной армии в другую. Ниже упомянуто о нескольких австрийских офицерах, подкупленных Шульмейстером.

Самым громким делом Шульмейстера была капитуляция Макка. В течение нескольких лет после сдачи Ульма Шульмейстер считался одним из полезнейших сотрудников Наполеона; его открыто обвиняли в том, что, будучи взят Макком в качестве шпиона, он обманул австрийского главнокомандующего и много способствовал капитуляции Ульма. Это участие Шульмейстера в одном из важнейших событий первой Империи возбуждает особый интерес к основательному знакомству с деятельностью того человека, которого многие немецкие писатели называют "злым гением Макка".

Немало анекдотов рассказывается о Шульмейстере, но досто верность их ничем не подтверждается. Одно из удивительнейших приключений Шульмейстера описано Каде-де-Гассикуром, лично знавшим его в 1809 году. Обыкновенно великий шпион, der grosse Spion, как называют его немцы, проникал на биваки или следовал за войсками, переодетый торговцем вина и табаку. В кампании 1805 года, в течение которой его присутствие удостоверено на очень значительном районе, он носил вероятно австрийский мундир, так как, будь он переодет разносчиком, вряд ли ему удалось бы вращаться свободно в армиях Макка и Кутузова и переезжать на громадные расстояния.

В Страсбурге до сих пор ходит рассказ о том, как Шульмейстер выбрался из осажденного города, лежа, как покойник, в гробу.

Однажды, как говорят, дом Шульмейстера был окружен австрийцами, он лично отпер дверь и свободно вышел на глазах солдат и жандармов, до того изменив свою наружность, что она совсем не соответствовала приметам указанным лицам, пришедшим арестовать его.

В сражении при Ваграме Шульмейстер едва не был взят в плен. Он бросился в соседний дом. Когда неприятельские солдаты вор-валиоь туда, по лестнице опускался цирюльник с мыльницей, кистью и всеми принадлежностями для бритья. То был Шульмейстер. "Где шпион?" — спросили его солдаты,— "он укрылся в этом доме".— "Поднимитесь на второй этаж; тяжело раненый, он лежит там на кровати",— отвечал Шульмейстер и быстро скрылся.