Илья Эренбург - Война. 1941—1945

25 марта 1945 г.

Берлинский диктор вчера много и весьма поэтично говорил о весне. Он услаждал слушателей следующими размышлениями: «Весна вступила в свои права, и если грустны развалины городов, то рядом с ними зеленеют деревья. Весна — трудное время для людей, чье здоровье подточено годами войны, время болезней, но это также время веселья, надежд, первых цветов. Мы приветствуем приход весны…» Представляю себе, как слушали эти тирады немцы и немки. Насчет развалин, зеленеющих деревьев, лишений и болезней они ведь сами знают. От радио они ждали другого: скромных географических справок — где теперь американские танки, что с Данцигом, куда двигаются русские. Но диктор восхвалял весну. Что же, мы тоже радуемся весне, и с несколько большими основаниями, чем немцы: на этот раз весна для нас — весна, на этот раз, не преуменьшая трудностей, мы можем сказать: товарищи, мы заканчиваем дело! Берлинский диктор скромничает, говоря, что весна трудное время для подточенных годами войны. Мы дополним его мысль: эта весна будет для Германии смертельной.

Немцы мечтали скрыться на юге. Теряя исконные немецкие города, Гитлер все же контратаковал в Венгрии. Он хотел кончиться там, где начался: людоед родился в Тироле. У него была последняя надежда: превратить Австрию, Чехию и Баварию в крепость, прикрывшись горами и эсэсовцами, прожить еще год-другой. Он думал об этом долгие месяцы. Его надежды рухнули за несколько дней. Красная Армия пробилась к Моравской Остраве. Красная Армия идет на Вену. А с Запада стремительно движутся танки 3-й американской армии. Они несутся по хорошим немецким дорогам. Они уже в Баварии. Уже нельзя Гитлеру отойти в Мюнхен. Уже немцы в Северной Италии спрашивают себя: «Зачем нам Апеннины?» Уже бегут из Вены все «пифке» (так зовут австрийцы немцев). Одна неделя решила судьбу многих месяцев. И мы от всего сердца приветствуем весну: что и говорить — вот это весна!

Американские корреспонденты пишут, что танкисты генерала Паттона не успевают брать в плен фрицев. Американцы любят ездить скоро, и теперь они могут воевать по своему вкусу. Они хорошо пробили немецкую оборону, прекрасно переправились через Рейн, а потом покатили. Я не хочу преуменьшать их заслуги: человек гордится своими друзьями и народ своими союзниками. Я не забываю также роли англичан и канадцев, которые сражаются на самом трудном участке — вокруг Рура. Если я напоминаю о нашей роли в деле продвижения американских танков от Люксембурга к городам Баварии, то только потому, что вспоминаю Петушки. Это было в марте 1942 года, и я был в одной из наших частей, которая пыталась взять деревню Петушки. Это может показаться древней историей, ведь у нас теперь есть «венское направление» и «берлинское», мы берем в день десятки городов, а тогда три месяца шли бои за развалины одной деревни между Волоколамском и Ржевом. Теперь союзники осматривают города Вестфалии, Пфальца, Нассау, а тогда немецкие танки готовились к турне по Египту. Тогда немцы были очень сильны, и об этом я хотел напомнить — о героях, погибших в боях за Петушки, о многих могилах на русской земле. Ведь не за развалины Петушков погибли те — они открыли дорогу Красной Армии к Штеттину, к Берлину, к Вене, они открыли дорогу нашим союзникам к Руру, к Касселю, к Нюрнбергу.

Теперь пришла пора закончить все, добить Германию. Людоеды остаются верны себе: во вчерашней сводке, признав потерю немецких городов, маньяк Гитлер пытается подбодрить своих: «Наше орудие возмездия продолжало держать под огнем Лондон». Они издыхают, но, издыхая, еще кусаются. Они кричат: «Мы потеряли Дармштадт и Лимбург, зато мы убили в Лондоне еще несколько женщин». Это последние судороги.

Прежде они убегали из Кельна в Кенигсберг. Потом они ринулись из Кенигсберга в Нюрнберг. Теперь им некуда бежать. Ко многим «котлам», в которых уже погибли миллионы немцев, прибавился новый. В этом «котле» и Берлин, и Мюнхен, и сам фюрер. Слов нет, «котел» большой, но и огонь не маленький: к лету выкипятят.

Конец Германии ясен всем. Рядом с трагедией, как всегда, разыгрываются фарсы. Аргентинские фашисты решили, пока не поздно, «объявить войну» своим немецким коллегам. Уж не объявят ли Вюртемберг или Баден войну Германии? Мясник Франко, поставленный на место испанского гаулейтера фюрером, собирается объявить войну… Японии. Меня не удивит, если Франко заявит, что его «Голубая дивизия» на Волхове сражалась за Филиппины… Пособники палачей, видимо, надеются на безграничность человеческой глупости. Они и здесь идут по стопам своих хозяев: на что могут надеяться теперь немцы, как не на глупость других?

Я вовсе не думаю, что все люди умны. Но не так уж много дураков и не так эти дураки сильны. «Мы не допустим повторения истории, 1945-й не 1918-й. Версальского диктата больше не будет» — так пишет «Фелькишер беобахтер». Да, 1945-й не 1918-й. Тогда Германия была в приготовительном классе школы народоубийц, теперь она в этой школе профессор.

Тогда позади не было Майданека. Тогда были у врагов Германии иллюзии. И тогда с побежденными немцами обошлись, как с детьми. Им продиктовали правила хорошего тона. Их распустили по домам на каникулы. Теперь слово предоставлено оружию, и пушки не «диктуют», пушки не классные наставники. Эсэсовцев не распустят, их соберут и пошлют куда надо. Дело закончится не в Компьене, а в Берлине, и люди будут говорить, а немцы будут слушать, диктанта не будет, будет обвинительный акт, а потом суровый приговор.

30 марта 1945 г.

Есть нечто отвратительное в агонии Германии: старая ведьма, кончаясь, кокетливо показывает свои телеса и охорашивается.

Германское информационное бюро передает: «За истекшие недели ничего сенсационного не произошло. Германское командование является хозяином положения». Каково немцам это слушать? Они-то знают, что ежедневно Гитлер теряет не менее десятка городов? Ничего сенсационного не произошло? Да, если не считать сенсацией агонию Германии. Ничего существенного не произошло, если не считать существенным потерю Германией Рура, Саарского бассейна, венгерской нефти, Словакии, Франкфурта, Маннгейма и многого иного. Да и вообще ничего не произошло, кроме таких пустяков, как прорыв Красной Армии к Вене, стремительное продвижение англичан к Бремену и американцев к Эрфурту. Жалкие лгунишки, они выдают предсмертную икоту за бравурный марш!

Немецкие газеты пишут: «На Западе, как на Востоке, наши гренадеры предпочитают смерть позору. Американцы оплачивают потоками крови каждый метр немецкой земли». А тем временем немецкие гренадеры, запыхавшись, спрашивают изумленных американцев: «Где здесь ближайший лагерь для военнопленных?» Земля Тюрингии не красна от американской крови, она бела от немецких тряпок. Если на Востоке фрицы еще упираются, то это потому, что кошка всегда знает, чье мясо она съела.