Илья Эренбург - Война. 1941—1945

Конечно, не Франсуа Мориак делает погоду, но немало у него архивлиятельных единомышленников; эти не всегда друзья Франции, но они всегда защитники «бедных немцев», и они всегда враги Советского Союза. Если адвокаты дьявола добьются своего, мир будет проигран, и «волки-оборотни» через несколько лет перейдут от мелких убийств к большой войне. Германию нужно хорошо прочесать, особенно проверив тех, кто сейчас прикрывается белыми тряпками.

Упорствуя на Востоке и сдаваясь на Западе, немцы хотят спасти не только свою шкуру, не только награбленное добро, но и тот аппарат, который должен подготовить третье мировое побоище. Адвокаты дьявола в Америке, в Англии или во Франции понимают это; и все же они защищают злодеев: эти адвокаты боятся не разбойников, а судей — как в дни Мюнхена, им всего страшнее свои народы и сила Советского Союза. Но теперь не 1938 год. Мир увидел, что такое Красная Армия. Фрицы могут сдаваться американцам: это их дело. В конечном счете у них остался этот выбор: кому сдаваться; только в этом отношении «германское командование остается хозяином положения». Впрочем, не все ли равно, кому сдается тот или иной фриц? Ведь есть коалиция, есть совесть народов; и нежинский зондерфюрер, отведав американского сала, отрыгнет на русской виселице. Крепок наш боевой союз, не разбить его никаким плакальщикам и никаким клеветникам. Чем быстрее придет конец, тем лучше. Пусть фрицы сдаются хотя бы Франсуа Мориаку, я не возражаю. Мы радуемся, что французы подошли к Штутгарту. Мы радуемся, что англичане подходят к Ганноверу и Бремену. Мы радуемся, что американцы у Эрфурта, у Веймара, у Нюрнберга. Друзья нам не раз помогали: разве мы забыли труд американских рабочих, отвагу союзных моряков и летчиков? Мы рады, что наш январь принес союзникам такой апрель. Радуясь, мы заняты делом: Веной. Будет вскоре и Берлин. И май в этом году будет действительно маем.

7 апреля 1945 г.

Пал неприступный Кенигсберг, пал через двенадцать часов после заверений берлинского радио, что никогда русским не быть в Кенигсберге. Перо летописца не поспевает за историей. Красная Армия — в центре Вены. Союзные войска подошли к Бремену и Брауншвейгу. Фрицы, застрявшие в Голландии, оттуда не выберутся. Не выберутся и фрицы из Рура. Неделю тому назад немцы говорили о «рубеже Эльбы». Еще недавно Гитлер думал укрыться в Австрии, теперь он в ужасе смотрит на юг. Трудно перечислить, что он потерял: побережье Балтики от Тильзита до Штеттина, все промышленные районы — Силезию, Саарский округ, Рур, житницы Пруссии и Померании, богатейший Франкфурт, столицу Бадена Карлсруэ, большие города — Кассель, Кельн, Майнц, Мюнстер, Вюрцбург, Ганновер. Американские танкисты начали экскурсию по живописному Гарцу. Вскоре они увидят гору Брокен, на которой, по преданию, водятся ведьмы. Вряд ли это зрелище их удивит: в немецких городах они видели вполне реальных ведьм. Другая американская часть подошла к баварскому городу, который я не раз упоминал в статьях, прельщенный его мелодичным наименованием, — к Швейнфурту (в переводе «Свиной брод»).

Бывают агонии, преисполненные величия. Германия погибает жалко — ни пафоса, ни достоинства. Вспомним пышные парады, берлинский «Спортпалас», где столь часто Адольф Гитлер рычал: он завоюет мир. Где он теперь? В какой щели? Он привел Германию к бездне и теперь предпочитает не показываться. Его помощники озабочены одним: как спасти свою шкуру. Американцы нашли золотой запас Германии, брошенный удиравшими бандитами. Что же, немки теряют краденые шубы и ложки, а правители рейха теряют тонны золота. И все бегут, все мечутся, все топчут друг друга, пытаясь пробраться к швейцарской границе. «1918 год не повторится», — высокомерно заявил Геббельс; это было несколько месяцев тому назад. Теперь немцы не смеют мечтать о повторении 1918 года. И 1918 год не повторится. Тогда во главе Германии стояли политики, пусть тупые, генералы, пусть битые, дипломаты, пусть слабые. Теперь во главе Германии стоят гангстеры, теплая компания уголовников. И видные бандиты не думают о судьбе мелких воришек, которые их окружают, бандиты заняты не будущим Германии, а поддельными паспортами. Им не до переговоров и переворотов: они отращивают бороды и красят шевелюру. Иностранная печать добрый год обсуждала термин «безоговорочной капитуляции». А вопрос не в том, захочет ли Германия капитулировать. Некому капитулировать. Германии нет: есть колоссальная шайка, которая разбегается, когда речь заходит об ответственности. Капитулируют генералы и фрицы, бургомистры и помощники бургомистров, капитулируют полки и роты, города, улицы, квартиры. А в других ротах, в соседних домах или квартирах бандиты еще упираются, прикрываясь именем Германии. Так закончилась затея невежественных и кровожадных фашистов покорить мир.

«Дойче альгемайне цайтунг» уверяет своих читателей (есть ли еще таковые? Ведь немцам теперь не до газет), будто германские солдаты «с фанатизмом сражаются как против большевиков, так и против американцев». Наши союзники могут посмеяться над этими словами: за один день почти без боев они взяли сорок тысяч немцев. Корреспонденты рассказывают, что американцы в своем продвижении на восток встречают одно препятствие: толпы пленных, которые забивают все дороги. Завидев американцев, немцы воистину с фанатическим упорством сдаются в плен. Пленные движутся без конвоя, и часовые возле лагерей поставлены не для того, чтобы помешать пленным убежать, а затем, чтобы сдающиеся фрицы, врываясь в лагеря, не раздавили бы друг друга. Забыты и бог Вотан, и Ницше, и Адольф Гитлер, он же Шикльгрубер, — сверхчеловеки подбодряют друг друга словами: «Потерпи, приятель, американцы уже близко…»

Зарубежный читатель спросит: почему же немцы с таким упорством пытались отстоять Кюстрин? Почему они яростно дерутся на улицах Вены, окруженные неприязнью венцев? Почему немцы отчаянно защищали Кенигсберг, отделенный сотнями километров от фронта на Одере? Для того чтобы ответить на эти вопросы, нужно вспомнить страшные раны России, о которых многие не хотят знать и которые многие хотят забыть.

1 апреля 1944 года немцы убили 86 жителей французского поселка Аск. Немецкий офицер, руководивший убийством, когда его запросили о причинах расстрела, объяснил, что «по ошибке он применил приказ, относившийся к оккупированной советской территории». Я не преуменьшаю мучений, пережитых Францией; я люблю французский народ и понимаю его горе. Но пусть все задумаются над словами людоедов. Генерал де Голль недавно поехал на пепелище деревни Орадур, всех жителей которой немцы убили. Таких деревень во Франции четыре. Сколько таких деревень в Белоруссии?