Отар Кушанашвили - Я. Книга-месть

Одна дама сказала: «Жен декабристов нет только потому, что нет декабристов». Что ж, декабристов нет, потому что есть только такие дамы.

Иногда (по мне, не иногда, а часто) надо уступать наиболее распространенной человеческой слабости – слезам. Они очищают.

Я всегда считал песню Митяева «Соседка» шедевром. Она светом исполнена и свет источает.

Я всегда хотел быть автором строчек: «Скажи тихонечко: „Я больше не ревную“, на пальцы помертвелые подув».

Я не умею петь, не умею готовить, зато умею оценить пение и кулинарные способности других. Вслух и витиевато.

Я не верю в потусторонние силы. Я верю, что все есть человек и человек Есть Все.

Самое смешное, что я прочитал о себе, – это – «Жеребец предгорий».

Однажды я написал текст, в котором было слово интроверт. Секретарша редакционная доказывала мне, что я употребил слово неверно, что это такое объединение художников и поэтов, а вовсе не… Не спорьте с дебилами.

Жизнь Кушанашвили устроена таким образом, что являет собой такой уровень абстракции, куда не достает никакая жизнь.

Попробую без пышной риторики, даром что я вития исключительный, обожающий звонкие обороты и цитаты из классических классиков.

Я знаю о женской психологии больше, чем кто-либо другой. С другой стороны, я знаю о ней не больше, чем об анатомии пингвинов. Такая вот материя – женская психология.

В сборищах, на ареопагах, синклитах разной степени интеллекта и пьяности пацаны, мужи, юноши обсуждают девушек, девушек, девушек. Кроме общих мест, например, женщина – специнструмент для пыток, придуманный дьяволом, и так далее, мы всегда приходим к эсхатологическому умозаключению, что все барышни помешаны на слове «барыш». (Правда, ловкая игра слов?)

Вы бы хотели жениться второй раз?

Да. Нет. Нет. Да. Да. Нет. Да. Нет. Да. Нет. Нет. Нет. Да. Да. Да. Вот когда это сойдется…

На любом парне, знакомящемся с цыпой, лежит отсвет обреченности. О нет, я не циник, я реалист.

Девушки омерзительно прагматичны – за путевку в высшую лигу они способны к любой мимикрии.

Я люблю их, но, любя, констатирую, что по части железной хватки в битве за преференции они не знают себе равных.

Но за все, за все, за все приходится платить.

Как Пикассо на смертном одре произнес, прошептал: «Модильяни», так я на своем убогом улыбчиво: «Шарлиз Терон!»

Что, Малахов, Киркоров, Матвиенко, Меладзе, Маршал, – съели?!

О, я познал ее блеск.

Теперь можно обратиться в пыль.

Мужчина, бьющий женщину, – чмо, пидор, ублюдок. Я всего раз был чмом, пидором, ублюдком. Странно, но я знаю женщин, с этим утверждением не согласных.

Хорошо быть женатым. Но соблазны не деваются, а только усиливаются. Не пиздите, что не так.

Мужчина, который работает, как я, все время, деградировать не может. Ему некогда просто.

Женщины врут, когда говорят, что уступят, если мужчина сумеет убедить их в своей правоте. Чушь! Если даже они уступают, то это стратегия.

Мужские слезы – не всегда позор. В моем случае – никогда не позор.

Если ей не нравится ваш юмор – посылайте отношения на хуй.

Каждый мужик мечтает о шлюхах. Каждый.

Ни один конфликт не выявляет победителя.

Мужчина, который не занимается своим ребенком, плохой. Я – не очень хороший.

Женщина, которая дерзит собственной маме, – бегите от нее.

Напиваться иногда необходимо, до зюзи.

Мужчина-отец – самое гордое звание из всех, что я знаю.

Кокетство мужское тоже бывает омерзительным. Впрочем, мужское – всегда омерзительно.

Посмотри правде в глаза: ты не так уж хорош.

Ты одинок.

Цитирую:

«Как смешно! Кажется, я впервые в жизни готова признать, что и мне присущ фанатизм!

Я всегда была слишком горда, чтобы вознести какого-либо человека на пьедестал, признать его – богом. Набравшись смелости, вынуждена констатировать: я стала тем, при виде или упоминании которого лицо сводило судорогой и возникало желание сделать хорошую выручку хозяйственному магазину или отдать полцарства (если бы оно было) за кусок мыла. Да, я стала фанатом! Но у меня есть фундаментальный аргумент. Моим кумиром является не какая-то там посредственность, поющая под фанеру или вещающая с экрана телевизора, делая ошибки в словах. Признав себя Фанатом, теперь могу сказать: мой Кумир – Оська – Мой Оська! Оська, который становиться Моим, после того как скинет облик (дорогущий костюм ARMANI и туфли за 2000 $) Отара Кушанашвили, который вызывает зуд у тех, кто выше описан (это оттого, что соответствовать наивысшему уровню посредственность никогда не сможет – другой набор хромосом заключает в себе).

Я люблю гениальность Осечки, но не ту, которая признаваема многими (эту сторону гениальности я уважаю), а ту, которая позволяет: чувствовать, любить, плакать и заразительно смеяться, гениальность, диктующую иное восприятие окружающей действительности, гениальность, не терпящую примитивизма, свойственного большинству.