Игорь Зудов - Жизнь и смерть как личный опыт. Реанимация. Исповедь человека, победившего приговор врачей

Вдруг мальчишка, освободившийся от своих пут (я уже упоминал о его феноменальных способностях), словно кошка вспрыгнул на буяна, и тот заревел, как смертельно раненное животное. Оказывается, наш защитник вцепился зубами в его нос. Три медсестры и врач с трудом освободили жалобно всхлипывавшего здоровяка от тщедушного, хрупкого на вид подростка. Его ловкости и гибкости мог позавидовать иной акробат.

Выскользнув из рук четырех взрослых людей, он улегся как пай-мальчик на свою кровать и дал спокойно привязать себя теперь не только за руки и за ноги, но и за шею. А мне подумалось, что в случае необходимости он легко сможет освободиться из новых пут.

«Как же ты не побоялся взрослого мужчину?» – спросила его медсестра. «Вовка, нос морковкой» – так он представлялся – удивленно хмыкнул. «Да если бы я встретил его в темном переулке, давно бы пришиб», – убежденно ответил он. Не знаю, как медсестра, но я ему поверил. И внутренне содрогнулся.

У меня тоже было трудное детство, но такими безжалостными к своим «врагам» мы никогда не были. Даже в самых отчаянных мальчишеских драках дело не доходило до крайностей. Поверженный на землю или первая кровь становились причиной остановки баталий. Для моего соседа этических ограничений не существовало. «А знаешь, – обратился он ко мне на ты, хотя и понимал, что я гожусь ему в деды, – у него кровь мерзкая». «Почему?» – удивился я. «Плохой человек, вот и кровь как у гадины какой-нибудь. Надо было его удавить», – убежденно ответил он. Знаток вкуса человеческой крови поверг меня в шок. Я замолчал и отвернулся. Но это не освободило меня от грустных впечатлений.

Гнев и боль чувствовались в неокрепшем мальчишеском голосе, поведавшем мне свою печальную историю. После того как их бросил отец, которого он не помнил, мать вынуждена была заняться челночной торговлей, чтобы содержать сына и себя. А в конструкторском бюро не было ни работы, ни зарплаты. Пришлось постигать премудрости «купли-продажи», что стало суровой школой для многих представителей трудового люда.

Большую часть времени мальчик оставался предоставленным самому себе и, естественно, прошел все «уличные» университеты. Он вызвал мою симпатию какой-то фанатической преданностью матери. Хотя неизвестно, кто был старшим в их ущербной семье.

Сыну нередко приходилось защищать ее от попутчиков, не гнушавшихся и обидеть, и обобрать одинокую женщину. Юркий, бесстрашный, доходящий в поединке до бешенства, Вовка часто выходил победителем из возникавших потасовок. Нередко потом ему доставалось от покинутой сожителями родительницы. Но несмотря ни на что, он не держал зла на «мамку» и готов был защищать ее, как и прежде.

На самом деле ему стукнуло 14 лет. Он давно уже вел самостоятельную жизнь. Будучи вожаком в своей беспризорной «стае», он мечтал о путешествиях в дальние края и страны. Но опасение, что «мамка» останется беззащитной и ею будут помыкать временные спутники, не позволяло ему надолго отлучаться из их небольшого города.

В Москве его подобрали на улице как жертву какой-то драки. В ходе осмотра «боевых ранений» обнаружили серьезное заболевание внутренних органов. И немудрено. В свои 14 он перепробовал много такого, о чем я, убеленный сединами, даже не слышал.

Сколько их – грязных, неумытых, голодных – бродит по стране. «По разным оценкам разных ведомств и независимых экспертов, в России от 100 тысяч до 4 миллионов беспризорных детей». Часто это дети родителей, не выдержавших «шоковой терапии». В результате некоторые покончили жизнь самоубийством, другие попали в тюрьмы, третьи оказались бездомными, четвертые спились. И как итог огромное число беспризорников.

Когда-то мы уже сталкивались с этой проблемой. Известны способы ее решения. «Плохие» большевики сумели справиться с ней. А вот борцы за права людей даже и близко не подошли к печальному феномену. Хотя некоторые клялись положить голову на рельсы, если не удастся покончить с позорным явлением.

Много разных клятв слышали мы в последнее время, да мало реальных действий последовало за ними. Теперь бьемся за рождаемость. И уже бьем в литавры, а ведь победные реляции об увеличении рождаемости идут в основном из тех регионов, где она и без того была высока. Но, может быть, стоит вплотную заняться теми, кто уже родился и растет, кого не поздно спасти, прежде чем они встанут на путь пьянства и употребления наркотиков.

Конечно, эта работа требует большего труда по сравнению с подсчетом новорожденных. Но хотим мы этого или нет, беспризорники тоже являются гражданами нашей страны. Недалеко то время, когда они начнут плодить себе подобных. Страшно подумать, куда это может привести. И прячь голову хоть в песок, хоть за кремлевские стены, проблема обездоленных детей сама собой не решится.

Рассказ рано повзрослевшего ребенка вызвал чувство возмущения за наше общее равнодушие, за то, что мы не можем заставить власть имущих, «новых русских», в угоду своим прихотям просаживающих огромные, не ими заработанные деньги, озаботиться вопиющей проблемой. А ведь ее как будто и не существует. Много говорим о чем угодно, но слишком мало – о тех, у кого ужас в глазах стал хроническим и постоянным.

Но как же можно выступать с речами, заниматься какой-то деятельностью, создавать фонды будущих поколений, как можно, наконец, спокойно есть, пить и спать, когда рядом с нами скитается огромная армия детей, предоставленных самим себе в жестокой борьбе за выживание в нашем безнравственном обществе.

Трудно было пройти мимо этой темы, хотя и не она является предметом моих заметок.

Говоря о тех, кто попадает в реанимацию, мне хотелось показать, на что вынужден отвлекаться высококвалифицированный персонал, а ведь нагрузка у них такая, что даже молодые не выдерживают и буквально валятся с ног.

Всего одна иллюстрация. Чтобы к восьми часам утра передать больных другой смене, белье начинают менять в пять, иначе не успеешь. А позади бессонная ночь. Тяжелые больные круглые сутки требуют внимания, и если удается прикорнуть на часок-другой, то это большое везение. Кроме смены белья, пациентов нужно помыть, протереть, привести в относительный порядок с внешней точки зрения и многое-многое другое. И делать все это приходится, как правило, с лежачими людьми, некоторые из которых находятся в бессознательном состоянии.

Мои наблюдения свидетельствуют – такой труд должен вознаграждаться в значительно большей мере, чем это делается сейчас, и его необходимо выполнять гораздо большему количеству людей, которых явно не хватает. А средств механизации для перемещения пациентов с кровати на каталку, с кровати в душ, в ванну в наших больницах я не видел.