Игорь Зудов - Жизнь и смерть как личный опыт. Реанимация. Исповедь человека, победившего приговор врачей

Процветал здесь и другой «бизнес». Проституткам, не имеющим регистрации, делали подпольные аборты. Доверенным людям можно было разжиться наркотическими препаратами, сэкономленными при проведении операций.

А с больными тут не церемонились, в каком бы состоянии те ни находились. Вставляя в гортань трубку для искусственного питания, человеку могли разорвать носоглотку, и он потом часами истекал кровью и мучился от боли.

По современным представлениям, пациент не должен страдать от боли, так как она вызывает стресс и запускает множество опасных для здоровья процессов. В медицинском арсенале немало средств для снятия болевого синдрома. Но это в том случае, если человеку хотят помочь. Например, в больнице, где мне выводили камень из почки, при первом болевом ощущении немедленно делали обезболивающий укол. Вначале я стеснялся лишний раз обращаться к медсестре. И когда это заметил мой лечащий врач, он сурово отчитал за ненужный «героизм», объяснив, к чему это может привести.

Здесь же господствовал другой принцип: «Хочешь выжить, мужик, – терпи!» Но любому терпению приходит конец. Либо ты выживешь, либо нет. Я умирал.

К сожалению, не без «помощи» врачей, как ни кощунственно это звучит. В течение четырех дней мне не давали ни пить, ни есть. Трубка для питания, внедренная с дикой болью, ни разу не использовалась по назначению. Сколько я ни «мычал», сколько ни поднимал руку – если удавалось ее высвободить, – ко мне подходили лишь для того, чтобы поставить капельницу либо сменить белье. Любые мои просьбы, выраженные единственном доступным мне способом – знаками, – не вызывали никакой ответной реакции.

До сих пор не могу понять: правда это или плод моего отравленного болезнью сознания, но равнодушие медицинского персонала было настолько очевидно, а чувство беспомощности и страха настолько велико, что причина смерти едва ли не каждого из моих соседей представлялась достаточно ясной. Находясь в отчаянном положении, я и не вспоминал о существовании таких органов надзора и контроля, как патологоанатомическая служба, медэкспертиза и другие. Да и апеллировать к ним в то время просто не представлялось возможным.

Для сомневающихся в моих откровениях приведу красноречивые данные. Не для того, чтобы уязвить американскую медицину, которую высоко ценю по рассказам знакомых американцев. А просто потому, что в России нет подобных оценок, и вряд ли они появятся в ближайшее время.

Даже в США «...10 % госпитализированных пациентов приобретают инфекцию, которой до поступления в больницу у них не было. В результате этого каждый год умирают 80 тысяч американцев. По некоторым подсчетам, из-за халатности персонала больниц ежегодно (!) умирают около 90 тысяч человек и 40 % госпитализированных пациентов попадают в больницу по вине, прямой или косвенной, своего лечащего врача». И это в благополучной Америке, где у медицинского персонала очень неплохие зарплаты и им не нужно искать побочные заработки, чтобы прокормить семью. Остается лишь гадать, что творится у нас, в российских лечебных заведениях.

Пережитое в конкретной больнице всколыхнуло воспоминания о других учреждениях, в которых приходилось лечиться самому или посещать своих родственников. Анализируя существующие в них порядки и негласные законы теперь, по прошествии длительного времени, когда эмоции улеглись, поражаешься полной бесконтрольности работающих здесь врачей, особенно в отделениях реанимации. Когда больной значительную часть суток либо постоянно находится в бессознательном состоянии, власть доктора, медсестры, санитара над ним безгранична.

Диву даешься, как легко умертвить человека!

Стоит не убрать вовремя обильно выделяющуюся слюну – и человек, лежащий на спине, может захлебнуться.

Стоит не заметить, что выпала трубка, подводящая к аппарату искусственного дыхания, – и пациент быстро задохнется.

Стоит вечером не заметить несильное, но постоянное кровотечение – и утром больного не станет. И это реальные ситуации, свидетелем которых я был 23 дня.

К сожалению, полная зависимость попавших сюда людей от служителей медицины развращает персонал, создает иллюзию всесилия и вседозволенности, толкает на преступления. Умные люди знали об этой логической цепочке издревле. По мнению римского оратора Цицерона (1 век до н. э.), «Величайшее поощрение преступления – расчет на безнаказанность».

Остановить недобросовестных медиков могут, пожалуй, только их коллеги. Но многие ли из них решатся пойти на это? Ответ, к сожалению, отрицательный.

Мужества хватает далеко не у всех. Вот и остаются врачи наедине со своей совестью. А это не самый высокий барьер для многих из них. Его в лучшем случае хватает для соблюдения нейтралитета. А иногда присутствует и преступный сговор в деле сокрытия врачебных ошибок, допускаемых коллегами. Сегодня я покрываю твою ошибку, приведшую к трагическому исходу, завтра ты – мою.

Процветанию безответственности и безнаказанности способствует инертность общества. Особенно если ошибки допускаются в отношении пожилых людей.

Вот случай из жизни. У пожилой женщины пошел камень из почки. Как известно, процесс болезненный, но не всегда четко диагностируемый. После поступления в больницу дежурный врач направил пациентку в отделение неврологии, где ее лечили от радикулита, естественно, безуспешно. На фоне сильнейших болей у пациентки развился инсульт. В ходе дальнейшего наблюдения наконец-то установили первопричину болезни. Камень удалось вывести, спасти от инсульта – нет. Человек, который три месяца назад не имел серьезных отклонений здоровья, умер.

Виноватых нет. Но поскольку все происходило в коммерческом отделении больницы, фирма, в которой работала женщина, выплатила значительную сумму за оказанные услуги.

Это даже не 30 сребреников за предательство, а оплата деятельности врачей, доведших больную до смерти. Чудовищно? Нет, обычная практика врачебной помощи в России. Еще раз повторюсь – виноватых не нашли, зато прилично заработали на трагедии.

Подобные ситуации в истории российской медицины, увы, не уникальны. Их описывал еще А.П. Чехов, знавший врачебное дело дореволюционной России изнутри: «Люди, имеющие служебное, деловое отношение к чужому страданию, например... врачи, с течением времени в силу привычки закаляются до такой степени, что хотели бы, да не могут относиться к своим клиентам иначе как формально: с этой стороны они ничем не отличаются от мужика, который на задворках режет баранов и телят и не замечает крови».

В наши дни профессию медицинского работника, как и многие другие социально значимые профессии, вообще низвели до самого низкого уровня за всю историю страны. Причины очевидны – нищенская оплата труда, физические перегрузки, неудовлетворительный социальный статус работника системы здравоохранения. Сегодня в отрасли работают либо подлинные фанатики медицины, либо те, кто не может найти себе применения на ином поприще. Как ни печально, вторых неизмеримо больше. Именно из-за них из жизни уходят люди, которые еще долго могли бы приносить пользу обществу.