Андрей Буровский - Да здравствует «Застой»!

Мышления вне идеологий нам было просто негде не то что перенять — а хотя бы просто понаблюдать. Мы не знали, что бывает иначе.

Но все же мы хотели больше работать и учиться, чем бежать в общей стае. Для старших — в том числе для тех, кто старше нас всего лет на 10, стая значила не меньше, если не больше квалификации. Для нас — нет. Спросите человека, родившегося до 1950-х, что он думает о себе и своей жизни? И, скорее всего, выяснится, что гораздо больше своих умений и талантов он ценит свои личные качества. «Не стучал», «был честным», «старался всегда быть порядочным» и так далее. Тот, кто помоложе, скорее оценит, чему научился и что делал. В этом мы ближе к тем, кто родился и воспитывался до советской власти.

Всю свою жизнь мы наблюдали, как навязанная нам общая идеология, официозная идеология СССР, трещит по всем швам. Пионеров водили к Вечному огню, шли слеты под горн и барабан, с воплями «Будь готов!». Сегодня масса бывших пионеров рассказывают, какое отвращение испытывали они к официозу уже октябрятами, когда им на грудь прикалывали значки с Лениным.

Позвольте старому, заслуженному белогвардейцу заверить — что-то много развелось таких борцов с колыбели. Я не припомню таких. Мы были послушные мальчики и девочки, мы исполняли, что нам говорили. Нам и в голову не приходило ни с чем и ни с кем бороться. Да и зачем? Мы исполняли обряд и шли заниматься своими делами.

А становясь взрослыми, мы хотели в первую очередь заниматься чем-то интересным. У многих из нас была полная возможность получить «интересные» профессии. А если и не было, мы уходили в разнообразнейшие «клубы по интересам». Не от идеологии, а уходили «к себе», в свою собственную взрослую жизнь. Частная жизнь для большинства из нас все больше становилась важнее общественной.

Поколения, испытавшие много различных ужасов, старались изо всех сил оградить от них новые поколения. Перестарались. Они и «воспитывали» больше, чем было бы полезно, и оберегали… от всего на свете. Притом все время ждали, порой и требовали уважения: они построили СССР! Они выиграли войну! Они во всех отношениях были лучше и крепче!

Похоже, что и правительство думало так же. Ведь члены ЦК пришли из страшненькой эпохи войн и пертурбаций, из эпохи Сталина. Пусть мы не узнаем лиха и не устанем благодарить тех, кто нам это все дал.

В результате получалось, что послевоенные поколения не живут собственной жизнью. Они доживают судьбы старших и притом обязаны им неукоснительным почтением. Разумеется, особой благодарности ни старшие, ни правительство не дождались. Молодежь же упорно старалась жить собственной головой, вызывая массу нареканий.

«Плохими» были и «стиляги» 1950-х, и любители длинных волос в I960—1970-е… Менялись поколения, но не менялась схема отношений. Что характерно, мы ее не воспроизвели: среди тех, кому сейчас от 50 до 70, сравнительно мало тех, кто считает молодые поколения «хуже» их самих и возмущается поведением «неформалов» всех мастей.

Стоит послушать коммунистов — у них получается, что все люди поголовно сначала строили коммунизм, потом так же дружно рядами и колоннами пошли в диссиденты, а потом так же дружно во всем на свете разочаровались.

В своем эссе Григорий Померанц выражает эту мысль предельно ясно: «Дедушки пьют, потому что не построили хрустальный дворец. Родители пьют, потому что не разрушили хрустальный дворец. Внуки пьют, потому что им на все наплевать». [129] Померанц Г.С. Открытость бездне. Этюды о Ф.М. Достоевском. Нью-Йорк, 1989.

Под «хрустальным дворцом», судя по всему, имеется в виду коммунизм.

Не может быть ничего дальше от реальности. Такую судьбу имеют только те семьи, которые с 1920-х были убежденными «строителями светлого будущего», то есть от силы всего 2–3 % населения. Абсолютное большинство живших в СССР не имели дедушек, жаждавших «построить хрустальный дворец». Число потомков, жаждавших «разрушить хрустальный дворец», если и больше — ненамного.

Подавляющее большинство советских людей были не столько советскими, сколько подсоветскими. Глупо представлять их врагами советской власти, но еще глупее — убежденными коммунистами, жаждущими построить «светлое будущее». Люди осмысливали себя и жизнь в навязанных им идеологических формулах — других-то не было. Деревенский дед, доивший корову, тем самым «выполнял продовольственную программу», а крепкий дядя, доставлявший в милицию хулигана, «сотрудничал с органами». Это не делало их ни марксистами, ни коммунистами.

Тем более что 80 % населения СССР перешли прямо из крестьянской жизни — в социализм. Русские туземцы, громадный по численности слой русского простонародья не прошел никакого общего исторического пути с Европой. Коммунистическая идея — европейского происхождения. Коммунисты мыслили себя, как «прогрессоры» Стругацких, несущие свет истины на отдаленные планеты. Наивно? Да, как и всякий колониализм. Туземцы приняли эту европейскую идею, и приняли ее именно в такой форме — альтернативы-то никакой не было. Но как они эту идею поняли и что с ней сделали — особый вопрос.

Удивляться ли, что еврокоммунисты резко расходятся с советскими? Не раз и не два туземцы понимали принесенные им идеи так, что колонизаторы падали в обморок.

В СССР «годов застоя» были люди, которых чаровала «соборность» и «общинность», что «все равны» и что общество важнее отдельного человека. Они вполне искренне осуждали «буржуазный индивидуализм», но опять же — где тут коммунистическая идейность?

Были мальчики и девочки, которых завораживали сами по себе горн и барабан, движение шеренг и звучные команды. Но если бы над этими колоннами и командами колыхались бы другие портреты, а лозунги стали бы прямо противоположными — многое ли изменилось бы?

Коммунистическая идеология была стране навязана, а под ней и вне ее с самого начала шла своего рода «теневая духовная жизнь». В том числе и в сознании членов КПСС. И даже членов ЦК КПСС.

К тому же пафос построения коммунизма выдыхался быстро и фатально. Уже к середине 1970-х коммунизм напоминал проткнутую автомобильную шину или баню, из которой вышел пар. Ни построения коммунизма к 1980-му, обещанного Хрущевым, ни реализации других лозунгов и программ никто особенно не ждал.

На фасадах зданий красовалось «Наша цель — коммунизм!» и «Да здравствует КПСС!». Воспринималось это примерно так же, как в наше время воспринимается «Пей кока-колу!» или «Выгодный вклад: 17 % годовых!».

Брежнев и верхушка ЦК отказаться от коммунистической идеологии не были готовы — в этом их и беда, и вина, и ошибка, и преступление — все вместе. Но страна жила не по идеологии. Продолжалась русская история и история всех народов СССР. Был у нее такой виток, как «застой».