Андрей Буровский - Да здравствует «Застой»!

Другой случай… Однажды, после пьянки в Институте археологии, мы сдавали бутылки. Перед нами стояли два натуральных бича — оборванные, дикие, небритые. И вот один бич говорит другому:

— Вот когда перечитывал Тургенева, обратил внимание-

Очередь была длинная, пока стояли — познакомились. Один — кандидат химических наук. Другой — доктор физико-математических. Ушли из семей. Бросили престижную работу. Один стал дворником, получил комнатку. В этой комнатке живут вдвоем, читают книжки…

Как видно, встречались и такие.

Если всерьез говорить о неблагополучии в СССР, только один показатель заставляет бить в колокола: это непрерывный рост числа самоубийств — с 17,1 на 100 000 населения в 1965-м до 29,7 в 1984 году. [137] Гилинский Я., Румянцева Г. Основные тенденции динамики самоубийств в России // Население и общество. 1998. № 25. СССР и современная Россия — страны с очень высоким количеством самоубийств, чуть ли не первые в мире.

Самоубийства — очень серьезный признак личного неблагополучия. Вероятно, это было вызвано трудностями в самореализации, невозможностью заработать на жилье, решить какие-то личные проблемы. И инфантильностью. «Я такой несчастный, бедный, неприкаянный, да еще жена от меня ушла! Пусть чувствует, стерва…»

Вообще же общество в СССР было очень, очень неоднородным! Существовали национальные и общественные группы, где самоубийц практически не было.

Когда люди не очень устают, а жизнь нетрудная, чем им заняться? Правильно, надо общаться. В «годы застоя» общались намного больше, чем сейчас. Старики, правда, рассказывали, что в 1920-е общались еще больше. В патриархальной жизни общение, поддержание отношений — важнейшая часть жизни. При Сталине стало строже, уединеннее — и работали больше, и стали бояться друг друга.

В послевоенные же годы патриархальности становилось все меньше: урбанизация перемалывала старую деревню, патриархальные горожане и интеллигенты становились «просто» специалистами. С 1950-го по 1980-е меньше стала готовность вникать в жизнь и проблемы других людей, желание остановиться на улице, показать незнакомцу дорогу…

В обществе это воспринималось болезненно, как утрата душевности народа и солидарности людей.

Вообще же и в 1970-е, и в 1980-е годы собирались часто, часами спорили… обо всем на свете, много ели и пили. Дефицит дефицитом, а холодильники были полны и стол заставлен вкусностями. Водка плохая? Отличная была водка, ее можно было поджечь в стакане, и она горела тревожным мерцающим пламенем.

Круг людей, часто видевших друг друга и всегда готовых помочь, был велик: десятки и сотни людей.

Много общались и в профессиональной среде. Совершенно исчезнувшая примета времени: профессиональные песни, гимны экспедиций, лабораторий и учреждений. Сочиняли их сами для себя и охотно пели на довольно частых сборищах. Профессиональный фольклор есть и сейчас, но он заметно беднее. Если в экспедициях и поют «профессиональные» песни, то все это песни одновременно и «исторические» — сочиненные десятилетиями раньше. Что-то неизбежно забывается, переиначивается, утрачивается, а нового почти что и нет. Жаль…

Активное общение так же типично для эпохи лет «застоя», как постоянное чтение книг, как интерес ко всему, что называется таким неопределенным словом: «культура». Как внимание и интерес к природе.

Если все время занят, все время мчишься куда-то, если «заработать на жизнь» занимает практически все время, физически не хватает времени и на общение, и на то, чтобы заметить, как встает серпик луны над домами. Нет времени посмотреть, как лед проносит мимо Петропавловской крепости, как утка играет с утятами или как растут новые побеги у орешника. Если и увидишь этот бледный городской серпик, скрывающийся за стрелкой Васильевского, он играет в жизни далеко не первое место… А в «годы застоя» — играл. Впечатления, переживания, ощущения, которые стали глубоко не главными сейчас, были как раз главными в жизни — тогда.

Все современники оценивали «эпоху застоя» как лживую. Считалось, что все официальные лица врут, врут и врут. И вообще везде сплошные лживые лозунги…

Не буду спорить, лживых лозунгов было много, врали и официальные власти, и выступающие по телевизору. Но все же «застой» был временем, когда вранья сделалось заметно меньше прежнего.

Эпоха Сталина — это просто вал несусветного официозного вранья. Эпоха Хрущева — это обещание построить коммунизм к 1980 году, рассуждения о преступности как «пережитках капитализма» и о «наследии царизма» (это году так в 1960-м). «Боролись» и с «религиозным дурманом», и с «культом тлетворного Запада»… Не говоря о постоянном хватании за некий абсолютный инструмент мгновенного решения всех проблем — типа целины и кукурузы.

При Брежневе вранье почти полностью сводилось к произнесению обязательных, почти ритуальных формул. Делаешь свое дело? И делай. Нужно тебе для карьеры вступить в КПСС? Вступай, а потом дремли на собраниях, можешь и не выступать.

Врали — но масштаб вранья становился меньше с каждым годом. Ваш покорный слуга по окончании школы не более чем раза два, наверное, ходил на первомайские и ноябрьские демонстрации — в студенчестве. Не любил я их, вот и не ходил. С 26 лет само пребывание в комсомоле стало формальностью: надо состоять в сей организации до 28, но я же работаю во Дворце пионеров… Там всего два комсомольца, своей отдельной организации нет…

— Будете состоять в райкоме! — сказали мне. Я «состоял», но на собрания не ходил. Как так?! А вот так — не ходил. И ничего мне за это не было. И никто мне никак не мешал.

Оговорюсь — дело не в какой-то особой ненависти к режиму и к комсомолу… Просто мне было лень, и вообще почитать или погулять мне нравилось больше.

Поразительно — но когда вся жизнь была соткана из вранья, многие люди совершенно этого не ощущали. А вот как вранья стало намного меньше — окрестили эпоху «застойной» и лживой. Частично потому, наверное, что народ все больше разочаровывался в идеологии, которую полагалось ритуально почитать. Частично же потому, что нам просто хотелось видеть эту эпоху лживой и гнусной. Независимо от реальности.

В «годы застоя» жизнь не заставляла чем-то активно заниматься… Но и увлекаться отвлеченным, гореть в пламени идей никто не мешал. А жизнь была нетрудной, любая официальная работа оставляла много времени и сил. Важной становилась способность самого себя чем-то занять… Хоть собиранием марок, хоть полетами в космос. В «годы застоя» тот, кто был внутренне полон, жил напряженно и интересно!

Конечно, собирание марок само по себе не приносило ничего в плане материальном и социальном. Но можно было увлекаться и чем другим! Отличным полем приложения сил становилась наука: и занимаешь себя сам, и престижно.