Юрий Карякин - Достоевский и Апокалипсис

Чернь, злодей… общественное благо ( фр. ).

Попов П.С. «Я» и «Оно» в творчестве Достоевского // Достоевский. М., 1928. С. 268.

Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 24. С. 405.

В 1808 г. в Эрфурте состоялся конгресс монархов, в котором участвовали императоры Наполеон и Александр I и множество королей, герцогов и других владетельных особ. По приглашению великого герцога Саксен-Веймар-Эйзенахского Карла-Августа Гёте также отправился в Эрфурт, чтобы принять участие в придворных торжествах. 2 октября Гёте имел аудиенцию у Наполеона, который, посмотрев на него, воскликнул: «Voilà un homme!» — «Вот это человек!» ( фр .). Затем шел оживленный разговор о произведениях Гёте и вообще о литературе. Император отнесся к Гёте с большим вниманием; приехав через несколько дней в Веймар и встретив поэта на балу, он опять долго беседовал с ним и приглашал посетить Париж, а еще через несколько дней пожаловал ему крест Почетного легиона, что в то время считалось чрезвычайной честью (http://www.ssga.ru/erudites_info/peoples/gete/part07.html). Гёте долго молчал о содержании своего разговора с Наполеоном. Только 11 марта 1809 г. Ример записал застольную беседу Гёте. «Поэтическая справедливость — это абсурд, — сказал Гёте. — Единственное трагическое в жизни — это несправедливость и предопределение. Наполеон знает это и даже знает, что он сам играет роль Рока. То было содержание моей беседы с Наполеоном» (http://nostradamus-1.narod.ru/genin/6.htm).

См. об этом: Назиров Р. Петр Верховенский как эстет // Вопросы литературы. 1979. № 10. С. 233–236.

Ю.Ф. Карякин придерживается той версии относительно предполагаемого содержания второго, «главного» романа — продолжения «Братьев Карамазовых» (Достоевский не успел его написать), согласно которой Алеша Карамазов должен был стать революционером, совершить покушение на царя и пойти за это на казнь. О такой судьбе Алеши Ю.Ф. будет неоднократно рассуждать и далее на страницах этой книги. Данная версия основывается почти исключительно на дневниковой записи известного публициста А.С. Суворина о разговоре с Достоевским в 1880 г.: «Он (Достоевский. — К.С. ) <���…> сказал, что напишет роман, где героем будет Алеша Карамазов. Он хотел его провести через монастырь и сделать революционером. Он совершил бы политическое преступление. Его бы казнили. Он искал бы правду и в этих поисках, естественно, стал бы революционером…» ( Суворин А.С. М.-Пг., 1923. С. 16. Цит. по: Ф.М. Достоевский в воспоминаниях современников: В 2 т. М.: Художественная литература, 1990. С. 391. Т. 1.). Эта запись сделана А.С. Сувориным через шесть лет после смерти Достоевского. Известна также заметка за подписью Z в одесской газете «Новороссийский телеграф» от 26 мая 1880 г., автор которой пишет, что на основании «кое-каких слухов о дальнейшем содержании романа <���…> распространившихся в петербургских литературных кружках, я могу сказать… что Алексей делается со временем сельским учителем и под влиянием каких-то особых психических процессов, совершающихся в его душе, он доходит даже до идеи о цареубийстве» (15; 486) (в свое время Д.Д. Благой высказал предположение, что источником этих слухов и даже автором заметки мог быть сам А.С. Суворин. См.: Благой Д . От Кантемира до наших дней. М., 1979. С. 349). Существует еще свидетельство того же Суворина, опубликованное в газете «Новое время» в день похорон Достоевского, где сказано, что в продолжении романа писатель хотел сделать из Алеши «тип русского социалиста, не тот ходячий тип, который мы знаем и который вырос вполне на европейской почве…» (15; 485) (на самом деле не вполне совпадающее с дневниковой записью свидетельство, ибо мы знаем, что такое «русский социализм» — в противоположность «европейскому социализму» — по Достоевскому: «Не в коммунизме, не в механических формах заключается социализм народа русского: он верит, что спасется лишь в конце концов всесветным единением во имя Христово . Вот наш русский социализм!» (27; 19). Последнему соответствует также дневниковая запись двадцатипятилетнего студента Академии художеств И.Ф. Тюменева о том, что в дальнейшем Алеша должен был стать «новым русским евангельским социалистом». (Ф.М. Достоевский. Новые материалы и исследования // Литературное наследство. М.: Наука, 1973. Т. 86. С. 338.) Это все . Никаких других свидетельств — ни самого Достоевского в письмах или записных тетрадях, черновиках, ни людей из его ближайшего окружения — в «пользу» версии об Алеше — революционере-цареубийце — не существует (о других версиях предполагавшегося продолжения романа см. 15; 485–487). В разговоре Достоевского с Сувориным, в ходе которого и были высказаны слова о продолжении романа, речь шла главным образом о глубоко волновавшей писателя проблеме террористических актов народовольцев (незадолго до этого прозвучал взрыв в Зимнем дворце, устроенный С. Халтуриным и унесший жизни многих невинных людей) и о «ненормальном» отношении к ним в обществе, вследствие которого, если б кто-то, случайно узнавший заранее о взрыве, сообщил об этом в полицию (Достоевский предположил в такой роли себя) — а не сообщить было бы «преступлением», — он был бы объявлен доносчиком и «либералы» довели бы его «до отчаяния» (подробнее см. об этом примеч. 128). Сказанное сразу же вслед за этим о продолжении романа могло быть вызвано эмоциональным всплеском; в сознании Суворина — через шесть лет — могли контаминироваться Алеша Карамазов, главный герой будущего романа, и другой персонаж, «он» — возможно, Дмитрий, или Иван, или Коля Красоткин (который в «первом» романе объявляет себя «социалистом» и восклицает: «Если б и я мог хоть когда-нибудь принести себя в жертву за правду!» (15; 190)). Версия об Алеше — революционере-цареубийце противоречит, как представляется, всему, что мы знаем об Алеше из романа и из свидетельств о нем Достоевского, а также известному и недвусмысленному отношению Достоевского к революционерам-террористам его времени. (См. об этом: Степанян К. Давайте послушаем Достоевского… // Вопросы литературы. 1988. № 5. С. 215–225; Степанян К. Между «за» и «против» // В мире книг. 1987. № 7. С. 50–52.) Но для Ю.Ф., насколько я понимаю, важна тут была идея о «совмещении полюсов» у Достоевского.

Борщевский С. Новое лицо в «Бесах» Достоевского // Слово о культуре: Сб. критических и философских статей. М., 1918. С. 21, 24.

Горький М. Об издании романа «Бесы» // Правда. 1935. 24 янв.; Лит. газ. 1935. 24 янв. Неизвестно, знал ли М. Горький работу С. Борщевского.

В работах Л. Гроссмана, А. Долинина, Ф. Евнина, Д. Лихачева, Р. Назирова, В. Туниманова, Г. Фридлендера, Н. Чиркова, А. Чичерина и др. Особенно основателен труд: Туниманов В. Рассказчик в «Бесах» Достоевского // Исследования по поэтике и стилистике. Л., 1972. С. 87—162. Как видим, ровно сто лет Хроникер ждал своего часа.