Сергей Кремлёв - Имя России. Сталин

Хороший пример здесь — его инициатива по отношению к Михаилу Булгакову. В непростое для писателя время Сталин позвонил Булгакову сам и потом помог ему. А вот травили Булгакова как раз те московские интеллигенты, которые признавали единственный вид многообразия: мелочные мнения собственного круга.

Был среди гонителей Булгакова и Фёдор Раскольников — будущий посол-«невозвращенец» и автор знаменитого «Открытого письма к Сталину», а в 1929 году — «начальственно-снисходительный» (выражение жены Булгакова) председатель Худполитсовета при Главреперткоме, претендовавший, по свидетельству опять же Елены Сергеевны Булгаковой, на лавры Шекспира, Мольера и Софокла с Еврипидом, вместе взятых.

В интеллектуальном и духовном отношении этот слой, в котором процветали раскольниковы, чаще всего был литературным ответвлением троцкизма, в национальном же…

Вот критики знаменитого в двадцатые годы литературного журнала «Красная новь»: Лелевич, Авербах, Волин, Гельфанд, Гроссман-Рощин, Гурштейн, Сергиевская, Маца, Нельс, Пикель, Нахамкес, Стецкий, Осип Бецкин, Поляк, Гурвич, Брайнина, Тагер, Чарный, Рамм, Мейлах, Гоффеншефер…

В журналах «Печать и революция», «Литература и марксизм» подвизались Азарх, Гельфанд, Нусинов, Коган, Мац, Эйхенбаум, Фохт, Дынник.

Редакторами «Молодой гвардии» были Авербах и Киршон. В журнале «На посту» рецензировали стихи критики Г. Перекати-Поле (Г. Кальмансон) и Гербстман. Там же могла появиться статья о Горьком с названием «Бывший Главсокол, ныне Центроуж», или такие вот строки: «Бой беспощаден, патронов не жалко и пленные — излишни».

И там же некто Свердлова писала так: «Прилавки книжных магазинов услужливо предлагают дошкольнику книжку, насквозь пропитанную чуждой пролетариату идеологией». Это — о «Цирке» и «Чудесах» Маршака и «Муркиной книжке» с «Мойдодыром» Чуковского.

«На литературном посту» (в другом «журнале марксистской критики») стояли Авербах, Волин, Либединский и барственный Раскольников. А литературные разборы писали критики Гальперина, Исбах, Левин, Мессер, Поляк, Серебрянский, Машбиц-Веров, Коган, Запровская, Кор.

А вот актив журналов «РАПП» и «Литература и искусство»: Ральцевич, Гурштейн, Кронман, Аптекарь, Усиевич, Бочачер, Зивельчинская, Мессер, Альтман, Нусинов, Шупак…

Журнал «Огонёк» начинали Михаил Кольцов-Фридлянд, ещё один Фридлянд, фотограф, и фотограф Шайхет.

Уже в 1928 году Габор даёт в журнале «Прожектор» очерк из Берлина с названием «В лагере врага»… А этот «враг» вот-вот начнёт поставлять в СССР оборудование для промышленных гигантов первой пятилетки.

И пишут о Западной Европе Иоффе, Юст, Кушнер, Альский.

Возможно, кого-то утомили эти перечни… Но как же утомляла многих в те годы эта комариная возня вокруг жизни и литературы, создаваемой талантом Маяковского, Шолохова, Твардовского, Тихонова, Булгакова, Федина, Толстого, Гайдара, Ильфа и Петрова, Леонида Соболева, Багрицкого…

Среди делегатов Первого Всесоюзного съезда советских писателей из 582 делегатов русских было 243 человека… Из них великороссов — 201, украинцев — 25, белорусов — 17. Евреев насчитывалось 113 человек

А Московская делегация выглядела вообще хоть куда: из 175 делегатов великороссов — 91, белорусов — 1, украинцев — 1, евреев — 57.

Белорус Франциск Скорина и великоросс Иван Фёдоров явно промахнулись, занимаясь первопечатным делом на русском языке. Вернее было бы сразу осваивать идиш… Ибо к тридцатым годам двадцатого века нация Пушкина и Шевченко статистически пасовала перед литературными наследниками Шолом-Алейхема в десятки раз.

Вот кто создавал атмосферу нетерпимости и местечковости, мелкой групповой возни и группового же, фракционного попустительства «своим». Вот тот слой, который мельтешил вокруг дела, а не делал его. В конце двадцатых и начале тридцатых годов так было не только в литературе, но и в политике. Травили не только Булгакова, но и Сталина. Позднее многие из тех, кто его травил, будут славословить его так, что даже направление кое-кого на лесоповал не умеряло иудиного «восхищения» оставшихся…

Заболевающий нарком иностранных дел Чичерин в 1929 году уже отошёл от дел, точнее — его от них оттеснили, даром что Сталин считал, что

Чичерина надо оставить, даже если он будет работать по два часа.

22 марта 1929 года Чичерин пишет Сталину из-за границы:

«Когда я сейчас пишу вам, вспоминаю Ройземана (член Президиума ЦКК с 1924 года. — С. К. ), Литвинова (будущий преемник Чичерина Меер Баллах. — С. К. ), Мифа (деятель Коминтерна Фортус. — С. К. ), у меня сразу обостряются боли. Если вместо хороших работников нам навяжут учеников Ломинадзе, Шацкина, Семёнова (заведующий издательством «Правда». — С. К .), я могу быть лишь за тысячу вёрст…»

И весь этот последний перечень относится к молодой гвардии троцкизма. В 1927 году выражался Чичерин и так: «Что же это делается! Проституированный Наркоминдел! Хулиганизированный Коминтерн! Зиновьевцы руководят делами». Это — взгляд на ситуацию изнутри глазами знающего человека. Не Сталин, а Троцкий, Зиновьев и их ярые приверженцы делали невозможными нормальные рабочие дискуссии о том, как лучше строить страну, а не ввергать её во внешние и внутренние авантюры.

И не жажда власти, не нетерпимость, а законное чувство занятого по горло практической работой человека заставляли Сталина писать Молотову в июле 1929 года:

«Статьи Стэна и Шацкина — это либо глупость редакции «Комсомольской правды», либо прямой вызов Центральному Комитету партии. Называть подчинение комсомольцев (а, значит, и членов партии) генеральной линии партии «службизмом» — значит, призывать к пересмотру генеральной линии партии, к расшатке железной дисциплины, к превращению партии в дискуссионный клуб. С этого начал свою «работу» Троцкий. От этой же печки танцевал Зиновьев. Этот же путь избрал себе Бухарин. На этот путь становится и группа Шацкина — Авербаха — Стэна — Ломинадзе. Пора призвать к порядку эту группу, сбивающуюся на путь мелкобуржуазного (троцкистского) радикализма, так как только таким образом можно будет выправить этих молодых товарищей и сохранить их для партии».

А вот письмо находящемуся в отпуске Молотову от 5 декабря 1929 года:

«Молотштейну привет! Какого чёрта забрался как медведь в берлогу и молчишь? У нас дела идут пока неплохо. Сегодня решили увеличить неприкосновенный фонд продовольственных до 120 миллионов пудов. Подымаем нормы снабжения в промышленных городах вроде Иваново-Вознесенска, Харькова и т. п. О наших внешних делах должно быть уже известно тебе. Дела с Китаем должны пойти. Видно здорово их попугали наши ребята из Дальневосточной (речь тут о конфликте на Китайской Восточной железной дороге, КВЖД. — С. К.). Только что получили от Чан Сюеляна телеграмму. Америку и Англию с Францией с их попыткой вмешательства довольно грубо отбрили. Мы не могли иначе поступить. Пусть знают большевиков. Думаю, китайские помещики тоже не забудут наших предметных уроков…»