Владимир Осипов - Корень нации. Записки русофила

На этом, пожалуй, стоит закончить хронику духовной брани и перейти к оценке нашей действительности и к теоретическим проблемам.

Псковский монах, старец Филофей в первой четверти XVI воззвал к великому князю Московской Руси Василию Третьему: «Так знай же, христолюбец и боголюбец, что все христианские царства окончили свое существование и сошлись в едином царстве нашего государя: по пророческим книгам, это есть Ромейское царство. Ибо два Рима пали, третий стоит, а четвертому не быть». Четыреста лет мы были Третьим Римом. Четыреста лет были могучей державой, с которой считались все.

Осознавали и принимали на себя вселенское бремя. Видный богослов XX века А. В. Карташев писал: «Святая Русь оправдала свою претензию на деле. Она взяла на себя героическую ответственность защитницы православия во всем мире, она стала в своих глазах МИРОВОЙ НАЦИЕЙ… Когда «агарянская мерзость запустения» стала на месте святе и Святая София превратилась в мечеть, а вселенский патриарх в раба султана, тогда мистическим центром мира стала Москва – Третий и последний Рим… Тема Третьего Рима становится официальной государственной идеологией… Народ, который дерзнул, еще не сбросив с себя окончательно иго Орды, без школ и университетов, не сменив еще лаптей на сапоги, уже вместить духовное бремя и всемирную перспективу Рима, тем самым показал себя способным на величие, стал внутренне великим».

Но именно эта уникальная особенность России – готовность отвечать за все – не давала покоя Европе. Никого другого она не ненавидела так, как нас. Ненавидела даже, когда приходили на помощь. Зачем, зачем мы спасали ее от Наполеона? Они же, освобождаемые от гнета союзнички, точили кинжал, чтобы ударить в спину. Бонапарт, едва сбежавший с острова Эльба и вновь молниеносно овладевший Парижем, находит в покоях Людовика XVIII, нами же поставленного на трон, его секретный договор, впопыхах забытый, с участниками антигитлеровской, простите – оговорился, – с участниками антинаполеоновской коалиции Австрией и Англией. Два славных соратника, два рыцаря, и освобожденная Франция обязались выставить по 150 тысяч войска против союзника в лице витающей в облаках России. И это в благодарность за то, что, как писал Пушкин, мы «нашей кровью искупили Европы вольность, честь и мир». Государь-идеалист Александр Первый, молившийся за легитимную Францию, с горечью изрек: «Людская благодарность так же редко встречается, как белый ворон». Потом был крестовый поход (с полумесяцем) против одинокой, но великой России – Крымская война. Мы бились одни против всей Европы, да еще против Турции в придачу. Еще через четверть века разгневанная Европа шумела, когда Александр Второй едва не вернул Константинополь. Не взял лишь по своей либеральной деликатности.

А предательство 1917 года? Еще русский Царь был на престоле, а 1 марта (за сутки до свержения Николая Второго генералами), Англия и Франция, боевые союзники в Великой войне, уже признали самопровозглашенное масонское Временное правительство. Признали на свою же голову, потому что это правительство (точнее – антиправительство, наподобие ельцинского) тут же благословило «Приказ № 1», отменивший власть командиров в частях и воинскую дисциплину, «приказ», разложивший и уничтоживший русскую армию. Не стало у Антанты мощного заслона, который выручал ее в самые критические моменты. Но «идеология», т. е. ненависть к России и к русской государственности оказалась для Лондона и Парижа важнее.

Великий русский мыслитель Н.Я. Данилевский (1822–1885) писал: «Дело в том, что ЕВРОПА НЕ ПРИЗНАЕТ НАС СВОИМИ. Она видит в России и в славянах нечто ей чуждое, а вместе с тем такое, что не может служить ей простым материалом, из которого она могла бы извлекать свои выгоды, как извлекает из Китая, Индии, Африки, большей части Америки и т. д. – материалом, который можно бы формировать и обделывать по образу и подобию своему, как прежде было надеялась… Европа видит поэтому в Руси и в Славянстве не чуждое только, но и ВРАЖДЕБНОЕ НАЧАЛО. Как ни рыхл и ни мягок оказался верхний, наружный, выветрившийся и обратившийся в глину слой, все же Европа понимает, или, точнее сказать, инстинктивно чувствует, что под этою поверхностью лежит КРЕПКОЕ, ТВЕРДОЕ ЯДРО (и сейчас мировая закулиса, несмотря на «нашу» холуйскую прозападную «элиту», ненавидит нас именно за это национальное ядро. – В. О.), которое не растолочь, не размолоть, не растворить, которое, следовательно, нельзя будет ассимилировать, превратить в свою кровь и плоть, которое имеет и силу, и притязание жить своею независимою, самобытною жизнью». И далее: «Все самобытно русское и славянское кажется ей (Европе) достойным презрения, и искоренение его составляет священнейшую обязанность и истинную задачу цивилизации». И, невзирая на это, наши либералы, наши марксисты, наши язычествующие фашисты продолжают лакействовать перед Западом, надеясь на местечко в передней. Как сладко быть вассалом…

Слова Данилевского, сказанные более 130 лет назад, ничуть не потеряли своей злободневности. Европа, или евроатлантическое сообщество, никогда не признает нас своими. Ибо мы – особая цивилизация, признанная в этом статусе даже «их» же авторитетом, английским историософом Арнольдом Тойнби. Мы особый культурно-исторический тип, столь же отличный от европейского, романо-германского, как мусульманский или китайский. Прав был В. В. Кожинов, упрекавший Сталина за присоединение Восточной Европы, т. е. за ВЫХОД ИЗ ЦИВИЛИЗАЦИОННЫХ ГРАНИЦ. Польша, Чехословакия, Венгрия, хоть в красном, хоть в белом обличье, тем более – в желтом, коммерческом, НАШИМИ не будут никогда. Можно спорить только о православных странах Румынии и Болгарии. Но что любопытно: инстинктивная тяга интеллигенции двух этих стран к Западу проявилась даже в том, что их поместные Церкви приняли новый, григорианский, «европейский» или «большевистский» календарный стиль и готовы праздновать Пасху вместе с иудеями. А вот сербская Церковь – отказалась и держится канонического, юлианского стиля.

«Пролетарская революция» многих дезориентировала. На фоне ГУЛАГа и раскулачивания, погрома церквей и национального самоедства Запад стал казаться некоторым почти как манна небесная, как маяк надежды. Но этот маяк, соперничая с коммунизмом (при общем «просвещенческом», вольтерьянском фундаменте и единой пентаграмме), ничуть не убавил своей вековой вражды к исторической России и русской нации. В 1959 году Конгресс США принял закон о порабощенных нациях, включая химерическую «Идель-Урал» (подразумевались республики Поволжья и Урала) и «Казакию» (Дон, Кубань, Оренбуржье?). В перечень порабощенных вошли ВСЕ народы Советского Союза, КРОМЕ РУССКОГО. То-есть кроме того твердого ядра, о котором говорил Данилевский. Выходит, не советский режим, а мы, русские, угнетаем всех. С такой вот глубиной и страстью ненавидят голубчики. Этот документ с русофобским жалом – прообраз беловежской кройки 1991 года. Действует он и по сей день (т. е. и в условиях участия Кремля в «антитеррористической коалиции»).