Владимир Осипов - Корень нации. Записки русофила

Еще есть время изменить и приговор Владимиру Осипову.

Ю. Орлов, Т.Ходорович, Г.Подъяпольский, Т. Великанова, М.Ланда, С.Ходорович, Н. Иванов, А. Лавут, В.Родионов, Л. Бородин.

26—28 сентября 1975 г.

Тогда же «Хроника» (37/ 60) сообщала из Алексадрова Владимирской области о том, что 17 августа 1975 г. накануне предполагавшейся поездки во Владимир для переговоров с адвокатом по делу Осипова тремя неизвестными был избит бывший член ВСХСОН Николай Иванов, освободившийся за 2 года до этого из мордовских лагерей после 6 лет заключения. Н. Иванов в течение трех недель находился на излечении из-за сотрясения мозга и травмы лица.

9 декабря 1975 г. Верховный суд РСФСР рассмотрел кассационное дело В.Н. Осипова. Состав судебной коллегии: Луканов, Гаврилин, Осипенко. Прокурор Зверев. Адвокат Волкова (г. Владимир). Обвиняемый не присутствовал. В суде 1-й инстанции, как отмечала «Хроника» (выпуск 38), Осипов не признал себя виновным.

«Прокурор Зверев в своей речи повторяет обвинения суда 1-й инстанции… Хотя Осипов и отмежевался от публикаций за рубежом, но из свидетельских показаний видно, что он РАДОВАЛСЯ этому… Отщепенец, клевещущий на свой строй, осужден правильно: он опасен для государства». Верховный суд оставил в силе приговор Владимирского областного суда – 8 лет лагерей строгого режима.

Итак, Осипов «радовался» публикациям за границей. Этот тезис был нужен как констатация моего антисоветизма не только для КГБ, но и для прокуратуры. Только опасный «отщепенец» может радоваться популярности у врагов. Именно так и показала мой бывший боевой соратник С.А.Мельникова, заявившая на следствии о том, что я «гордился своей известностью на Западе и был чувствителен к тому, что говорят о нем по западному радио» (том 5, л. д. 5–7). Это «свидетельство» было столь важно для чекистов, что они включили его в текст обвинительного заключения, и затем в приговор суда.

В 1966 году ленинградское Управление КГБ вело следствие по делу Ю.Т.Машкова и его супруги, обвиняемых в попытке «измены Родине». Конкретно они были схвачены в приграничной полосе на Карельском перешейке. Стоял вопрос: с какой целью они намеревались перейти границу? За «обычный» переход границы (пастух искал корову и заблудился или торговец хотел закупить себе финский товар) полагалось наказание 3 года лишения свободы и содержание в обычном уголовном лагере. Но если следователи доказывали, что нарушители границы имели при этом «изменнические» намерения, шкала наказания резко взлетала вверх— до 10 или 15 лет лишения свободы. А «изменнические» намерения определялись «антисоветскими» взглядами. Если у обвиняемых были вражеские взгляды, антисоветское мировоззрение, значит, они хотели изменить Родине. Нашелся свидетель, который показал на следствии, что взгляды Машкова и его супруги были… «несоветскими». Естественно, обрадованные следователи тут же переквалифицировали «несоветские» взгляды в «антисоветские» и предъявили обвинение не в попытке обычного, так сказать, бытового перехода границы, а перехода границы с «изменническими» целями. И вместо 3 лет заключения в уголовной зоне обрекли их на срок от 10 до 15 лет – в политическом лагере. И Ленинградский областной суд приговорил обвиняемых к 12 и 6 годам лишения свободы соответственно. Вот что значит иметь «НЕсоветские» взгляды. Светлана Александровна в моем деле нигде не показывала, что я антисоветчик, ибо тогда сразу вставал вопрос, как же с таким злодеем она могла тесно сотрудничать в течение трех лет. Выходит, и она антисоветчица. Все значительно тоньше. Она показывала, что я гордился своей популярностью на Западе, т. е. у лютых врагов Советской власти. Повторяю: это ценнейшее показание чекисты не случайно внесли даже в обвинительное заключение (а суд внес в текст приговора). И именно на этот довод опирался прокурор при прохождении моей кассационной жалобы в Верховном суде РСФСР. Конечно, мне и без ее показаний отмерили бы 8 лет за антисоветизм. Но ее «свидетельство» было, так сказать, шиком следствия. Когда несколько человек толкают вагонетку под откос, усилия одного из них могут быть ничтожными, но – «толкали все вместе». Спустя много лет, когда я после второго срока и мытарств под гласным административным надзором оказался в Москве на выставке И.С.Глазунова, не я к Мельниковой, а она ко мне подошла и заявила, что такой нехороший элемент, как я, не должен здесь присутствовать. Я не дал показаний ни о ней и ни о ком вообще. Она же дала вышеуказанные «свидетельства» и как ни в чем не бывало еще чувствует себя на коне. А чуть позже, когда я баллотировался в депутаты Верховного Совета России, развернула кипучую кампанию, чтобы в Севастопольском округе Москвы победил не я, а демократ Шейнис (будущий активист партии «Яблоко»). Вместе с ней более тридцати лет лютует против меня ее друг И. В. Овчинников. Понять не могу такую ненависть. Стоило редактору газеты «Наше Отечество» Е.А.Щекатихину уже при демократах напечатать обо мне очерк «Совесть русского народа», как Иван Васильевич мгновенно направил в Санкт-Петербург опровержение и протест против «воспевания двоеженца». Его нравственное чувство продолжало клокотать четверть века. Бог им судья. А вот за что ненавидит Игоря Огурцова его подельник Б.Аверичкин? Сам же, будучи начальником штаба ВСХСОН, расшифровал для чекистов все данные о членах организации, давал умопомрачительные показания против своего вождя, рыцаря без страха и упрека, и вдруг летом 1989 года подписывает «компромат» против Огурцова. В чем же он его обвиняет? В «экуменизме»! Почему? Игорь Вячеславович присутствовал в Вене на конференции Христианского Интернационала, где, наверное, были и католики, и протестанты. Он не молился с ними, как это делают некоторые наши архиереи, например, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир (Котляров). Он только присутствовал на политической конференции и был заклеймен Аверичкиным как «экуменист». Детский дом? Психическое недомогание? Или еще что?

А как понимать поведение Алексея Добровольского? В далеком 1967 году он дал посадочные показания на Юрия Галанскова (и попутно на А.Гинзбурга), и я с ним вообще не хотел общаться. Но в июле 1968 г. он явился ко мне на 11-й зоне с письмом от Юры, который, в частности, писал, что Добровольский осознал свою вину, полностью раскаялся перед ним и, освободившись, непременно выступит с публичными показаниями В ЗАЩИТУ Галанскова. Поэтому Юрий Тимофеевич просил меня не сторониться его подельника. И вот этот подельник является ко мне в пожарку, и я напоминаю ему о его обещании публично покаяться. «Да, я помню, я это обязательно сделаю, как только пропишусь в Москве». Он этого не сделал и после прописки в столице. Однако хотя шапочно, редко, от случая к случаю, но я с Добровольским (на вокзале в Александрове) немного общался на свою голову. И вот он дает абсолютно ложные показания, что я якобы распространял «Хронику» и давал ее читать ему лично. Даже не «Вече», а именно якировскую «Хронику». Не было этого и не могло быть! Но для чекистов это был ценный подарок: Осипов – «сообщник» Якира! Впоследствии Добровольский порвал и с христианством. Теперь он – «волхв», язычник, поклонник Истархова.