Хоуп Джарен - Темная сторона изобилия. Как мы изменили климат и что с этим делать дальше

Я ученый и должна бы знать ответы на все вопросы, но, как и прочие, не в силах представить, как выглядят настоящие перемены. Почти все, что я делаю, требует энергии. Почти вся она получена из ископаемого топлива. И таких, как я, миллиарды. Семь миллиардов людей, которые хотят жить именно так.

Если погоня за бóльшим станет движущей силой всего человечества, если вся планета решит жить по-американски, общий объем выбросов углекислого газа увеличится в четыре раза. Сейчас трудно сказать, какая его часть попадет в Мировой океан (и какие разрушения это вызовет), но еще в 1970-х ученые выяснили: к 2200 году в атмосфере будет примерно вдвое больше углекислого газа, чем в наше время, и прочие сценарии маловероятны. Следствием этого станет повышение общей температуры примерно на 2 °C и сопутствующие катаклизмы.

Не нужно паниковать. Не нужно опускать руки. Но пора браться за ум.

Всего два столетия отделяют нас от 2200 года. И те же два столетия — от эпохи, когда люди начали активно использовать энергию пара, добывая и сжигая уголь, с которого все началось. Два века в одну и другую сторону, всего 400 лет от начала до конца истории. Возможно, на этом она и правда закончится.

Судьба занесла меня — и вас — на перепутье экологических изменений окружающей среды.

Наши прапраправнуки будут жить в 2200 году. Всего три поколения, чтобы узнать, как именно человечество переживет последствия цивилизации.

Нам еще о многом нужно поговорить. Большая часть этих вопросов гораздо проще, чем проблемы глобального потепления (и помрачнения), но и эти ставки очень высоки. Если хотите, начните со звонка в Канаду где-нибудь в середине февраля. Спросите своего собеседника или собеседницу, что происходит, когда Земля нагревается. Скорее всего, речь не пойдет о росте числа ураганов и лесных пожаров, о страшных ливнях и удушающих волнах жары. Даже о возможных последствиях для урожая или заболеваемости малярией никто не вспомнит. Нет: в это время любой канадец, вероятно, исключительно вежливо заметит, что у них тут кругом льды. И когда температура повышается, они начинают таять.

Когда мне было шесть лет, моим лучшим другом был кусок льда, тяжелый и толстый осколок размером с два сложенных вместе кирпича. Звали его Ковингтон.

В Миннесоте зима похожа на обедневшего дядюшку, который каждый год появляется на пороге в начале ноября. Само его присутствие будто позволяет увидеть все в новом свете, заставляет выйти на улицу и вспомнить, как здорово бывает просто бежать вниз по склону холма или крутиться на одной ноге. Потом приходит январь, и дядюшку сменяет тетушка, которая никогда вас не любила. Становится по-настоящему холодно, а все вокруг покрывается льдом, причем с каждым годом его все больше и больше. Когда школа открывается наконец после рождественских каникул, снег превращается в ледяные торосы, между которыми тянется узкая расщелина тропинки.

В семидесятых годах мы ходили в детский сад без родителей. Это было недолгое путешествие, но я до сих пор помню первый сладкий ужас свободы выбора, когда нужно самой решать, на какие трещины в насте можно наступать, а на какие не стоит. В начале 1976-го я завела привычку всю дорогу пинать перед собой осколок льда, прислушиваясь к звону, с которым он катился по дорожке. Этакая северная версия детской игры с пустой консервной банкой. Однажды я обнаружила себя в школьном дворе с ледышкой, размер и форма которой делали ее идеальной для этого занятия. Естественно, я не захотела с ней расставаться, а потому спрятала в снежном заносе, окружавшем пожарную колонку, когда прозвенел звонок. После занятий ледышка оказалась на прежнем месте, так что я выкопала ее и поскакала домой, где оставила у заднего входа перед тем, как войти внутрь. На следующее утро путешествие туда и обратно повторилось. Так на свет появился Ковингтон.

Вся вода на Земле делится на две неравные части — соленую и пресную. Если всю ее в соответствии с объемом представить в небольших емкостях, то океанской, густой от соли, наберется примерно 4,5 л. Пресной же будет всего три ложки, и в двух из этих ложек окажется лед.

Подъем общей температуры, который мы обсуждали в предыдущей главе, приводит к таянию мировых льдов. Это легко отследить по снимкам со спутников, увидеть в бинокль во время отпуска или заметить в повседневной жизни, поэтому у ученых нет никаких сомнений: процесс идет.

В наши дни в Канаде отрицательные температуры не держатся достаточно долго, чтобы можно было провести хотя бы один сезон хоккейной лиги, поэтому мальчишки и девчонки больше не гоняют с клюшками по соседним прудам. В Нидерландах по той же причине уже 20 лет не проходят марафоны по катанию на коньках. По всему миру подрастают поколения детей, не унаследовавших развлечений своих старших родственников — потому что лед слишком тонкий и слишком недолговечный.

Запертые на крытых площадках с тщательно выверенной температурой, самые талантливые из юных спортсменов мечтают о Большой Арене. Если однажды кто-то из них и окажется на зимней Олимпиаде, не исключено, что соревноваться уже можно будет только в помещении. Из 23 городов, с 1926 года выступавших в роли столиц Олимпийских игр, почти в половине уже нельзя проводить состязания по лыжному спорту, фигурному и спортивному катанию, сноуборду. В этом списке есть и норвежский город Осло, где я живу, — а ведь еще в 1952-м трасса для бобслея проходила прямо под одним из моих окон.

Даже лыжникам-любителям открыто все меньше возможностей. Снег сошел примерно с четверти пиков в Монтане, Юте и Калифорнии, хотя еще в 1930-м все было иначе. В Колорадо ситуация еще хуже: в некоторых областях стаяло более 80 % снежного покрова. Вероятно, вскоре США пойдут по стопам Германии, Финляндии и Норвегии, где активно строятся (с затратами огромного количества энергии!) крытые лыжные спуски — жалкое подобие зимних забав, которое достанется нашим внукам.

Причудливые льды Национального парка Глейшер на северо-западе штата Монтана поражают воображение туристов с 1910 года, когда парк только открылся. Но, если вы хотите увидеть их своими глазами, настоятельно советую не откладывать поездку — и взять с собой семью: наши дети застанут полное исчезновение местных льдов. Величественные ледники, встречающиеся в горах Швейцарии, Аляски, Новой Зеландии, Танзании и Норвегии (это лишь часть списка), тают с устрашающей скоростью. Этот процесс начался не позже 1970-х, но в последнее десятилетие ускорился. Любой ледник в Скалистых горах со времен моего детства уменьшился вдвое, многие и вовсе исчезли. Столько утраченных ледниковых ландшафтов, столько потрясающих фотографий, которых уже никогда не сделать.