Хоуп Джарен - Темная сторона изобилия. Как мы изменили климат и что с этим делать дальше

Представьте себе Северный полюс. Держу пари: перед вашим внутренним взором сразу возник образ белого медведя и Санта-Клауса (и один из них, вы правы, действительно там живет). О чем вы точно сейчас не думаете, так это о ледяном панцире на поверхности Арктического моря. По своему строению он отличается от льда на поверхности материка. В летний период этот панцирь немного подтаивает, чтобы зимой вернуться к прежним размерам, замерзнув снова. Тысячелетиями этот процесс — потеря части массы летом и наращение ее зимой — шел как обычно, позволяя удерживать Северный полюс в равновесии. Но за последние 50 лет все изменилось.

Сезон таяния льдов в Арктике все еще начинается примерно 1 июня, но время заморозков отодвигается и отодвигается по мере того, как температура продолжает расти. В 1970-х таяние заканчивалось в сентябре, в наше время — длится до октября. Лишний месяц — и недостающий месяц на то, чтобы восстановить исходную массу. Так панцирь льда на Арктическом море стал существенно тоньше, его края постоянно откалываются. Плохая новость для белых медведей, которым, помимо прочего, нужна опора под лапами.

Большая часть ледяного покрова Земли сосредоточена на Северном и Южном полюсах, где долгие зимы без солнца позволяют сохранить очередной снегопад, превратив его в очередной пласт твердого холодного льда, ложащегося на предыдущий слой. Именно благодаря полюсам около десятой части поверхности нашей планеты из космоса кажется кипенно-белой. И по мере того как средняя температура будет расти, те же спутники зафиксируют постепенное исчезновение белоснежных «заплаток».

Лед тает, когда окружающая среда прогревается примерно до +2 °C. Помните самый первый научный эксперимент в своей жизни? Он начался, когда в детстве вы потянулись к маминому стакану с водой, заинтересовавшись плавающими внутри прозрачными кубиками. Мама наверняка выловила для вас парочку и разрешила подержать в маленькой ладошке, и блестящий твердый лед становился текучей водой. Волшебное превращение, которое можно увидеть своими глазами.

С Ковингтоном мы расстались с приходом весны 1976 года. Мне всегда казалось, что тот момент отлично подошел бы для иллюстрации к какой-нибудь детской книге. Апрельское утро, я склонилась над останками друга, то есть над маленькой лужицей, и слезы падали туда, смешиваясь с новым агрегатным состоянием, в которое он перешел. Конечно, долго я не плакала. Шумя ветрами, зима наконец ушла, мир снова согрелся под солнцем, лед растаял, а к 1 мая у меня уже появилась новая лучшая подруга — девочка по имени Дженнифер.

Если честно, не припомню, чтобы потеря Ковингтона заставила меня грустить. Возможно, уже тогда, задолго до знакомства с круговоротом воды в природе, я интуитивно поняла: он отправился туда, куда отправляется весь растаявший лед, в широкие объятия Мирового океана.

Если в мире есть существо благороднее хорошей собаки, мы с ним пока что не встретились. У каждой породы есть определенное очарование, но я особенно люблю чесапик-бей-ретриверов, больших, коричневых, несокрушимых. За последние 30 лет у меня жило несколько таких, и какой же великой удачей было наблюдать их упрямое сопротивление старости.

Нашу последнюю собаку, Коко, мы усыпили после того, как ее почки окончательно сдались перед усталостью и тяготами долгой жизни. Было утро вторника. Вместе с мужем и сыном мы сидели кружком в кабинете ветеринара. Я держала Коко на руках и рассказывала ей, какая она хорошая девочка и как мы ее любим. Когда ее дыхание замедлилось и остановилось, а сердце перестало биться у моей груди, пришлось признаться себе: я не думала, что она умрет вот так.

Чесапик-бей-ретриверы обожают плавать, ведь их вывели для охоты на уток в бурных волнах Атлантического океана. Коко демонстрировала любовь к воде всю жизнь. Пока мы жили на Гавайях, я всегда носила с собой кокос, поскольку время от времени Коко приходило в голову броситься в море и добыть один из огромных красных буйков, маячивших возле побережья. Стоило ей решиться на заплыв, только плеск и брызги чего-то достаточно крупного, чтобы претендовать на утешительный приз, могли сбить собаку с пути. Большой гнилой кокос отлично справлялся с этой задачей.

Сложнее всего было гулять с Коко по Кайлуа-Бич, пляжу с наветренной стороны острова: она то и дело останавливалась и завороженно смотрела вдаль, мимо пенных шапок прибоя, на бескрайний океан. Тридцать секунд спустя она уже бросалась в двухметровые волны, как будто думала, что умрет, если немедленно не уплывет в Калифорнию. Однажды (в тот раз кокос не помог) мне пришлось плыть за ней, вкладывая все силы в каждый взмах и надеясь, что отлив не утянет на дно нас обеих до того, как я поймаю собаку и поверну ее обратно к берегу. В тот день мы выбрались на песок, измотанные и потрясенные, отплевываясь от морской воды, но признаюсь, за этот безумный заплыв я полюбила Коко только сильнее.

Шли годы, и старый добрый кокос с приправой из любви к женщине, которая раз за разом бросала его, уверенно возвращал Коко на берег. Даже теперь мне временами снится, будто я стою на берегу и слежу за тем, как она уплывает все дальше и дальше, пока не превращается в крошечную точку, исчезающую за горизонтом.

Поговорив с коллегами и изучив карты, я обнаружила, что Коко пыталась достать из воды волноизмерительный буй, болтавшийся на якоре далеко на границе бухты Кайлуа, почти в открытом море. Этот металлический шарик размером с мяч для йоги невозможно было разглядеть невооруженным глазом, но собака, я уверена, чуяла его или слышала, как разбиваются о него волны, и знала, где он находится. И она не зря стремилась посмотреть поближе на это чудо техники. Волноизмерительные буи, оснащенные акселерометром, радаром, системой GPS и как магнитом притягивающие к себе ретриверов, придуманы, чтобы практически беспрерывно оценивать силу, высоту и длину волн и передавать серфингистам и морякам важные данные.

Сотни столь же высокотехнологичных приборов рассыпаны по всем океанам мира. Они тщательно отслеживают огромное количество параметров, включая вертикальное отклонение — измерение точного расстояния от места своего положения до центра Земли — по несколько раз в день. Сверху за водным покровом наблюдает армия спутников, готовых уловить мельчайшее изменение уровня моря. Эти инструменты дополнили и усовершенствовали водомерные посты былых времен, представлявшие собой всего-навсего плавучие хижины, часто расположенные на краях пирсов. Основным устройством отслеживания изменений на них была обычная линейка, прикрепленная к ленте самописца, отмечавшего подъем воды.