Дарья Златопольская - Настоящее. Диалоги о силе, характере, надежде [litres]

Я думал об этом. Здесь много составляющих. Одна из них – то, что я, пусть простят мне мои коллеги, не завишу от своей профессии материально. Так получилось. Это моя заслуга. Это мне не подарено, это я сделал сам своей жизнью. Я не живу на съемочной площадке. Меня окружают другие люди.

Доволен ли я этим? Да, доволен. Потому что я не знаю, что такое отсутствие работы или невостребованность.

Но дело в том, что есть ведь много людей, которые не зависят от своего творчества. Есть дети известных родителей, жены знаменитых мужей, мужья жен, и так далее. И тем не менее все равно этой свободы, которая в вас присутствует, в них нет.

Может быть, сыграло роль то, что я родился уже с приставкой. Ну, допустим, не младший, но тоже Бондарчук. Федор Сергеевич. У нас в семье все Сергеи и Федоры. Я вот живу с этим всю жизнь. Но я поздний ребенок, и я долго этой своей принадлежности не осознавал. Наверное, это щелкнуло ровно после того, как я решил заниматься режиссурой. А решил я заниматься этой профессией несознательно. Я думал вообще, что, может быть, займусь профессионально живописью, а о кино не думал. Другое дело, что ровно через две минуты после того, как я переступил порог Всесоюзного государственного института кинематографии, я к чертовой матери погряз в нем. И переехал туда с чайником, кипятильником и стипендией. Но это произошло потом. И вот тогда уже мне стали говорить: «А вы смотрите на своего отца [32] Отец Федора Бондарчука – выдающийся советский и российский актер, кинорежиссер, сценарист, педагог Сергей Бондарчук (1920–1994). Его картина «Война и мир» по роману Льва Толстого принесла СССР первый «Оскар» в художественном кино (1968). ». Да, я смотрю.

Думаю, меня уберегло то, что у меня не было этих долгих внутренних терзаний: ах, чем я займусь, а буду ли я кинематографистом. Меня просто взяли, и в одну секунду я начал жить совершенно другой жизнью.

Д. З. Ты сказал, что для артиста тщеславие очень важно. Знаешь, Коля, это вопрос, который я все чаще себе задаю…

Н. Ц.…Потому что ты стала мамой, и тебе надо воспитывать ребенка.

Абсолютно точно. Ты понимаешь абсолютно точно. Ты тоже в какой-то степени за это время стал папой – возглавил Академию имени Вагановой. И из-за того, что ты заговорил о тщеславии как движущей силе искусства, я подумала, что это ведь всегда очень серьезная борьба своего стремления и осознания себя, а с другой стороны, за этим, как правило, стоит не очень счастливая судьба. Так вот, не были бы эти люди чуть более счастливы, если бы в них было больше смирения?

Как можно со смирением чего-либо добиться? Полетел бы человек в космос, если бы у него было смирение? Все время ведь возникали люди, которые говорили: «Не лезь, не думай, это нельзя, тут нельзя». Ни в коем случае!

Понимаешь, в разговоре с ребенком о том, что такое хорошо и что такое плохо, ты просто должен сказать: «Рискуй, бери, иди. Но никогда не совершай подлые поступки. Ты хочешь выиграть сражение – выиграй честно». Да, это сложный путь.

Можно научить выиграть нечестно – зависит от родителей. Я видел многих родителей, которые учат: «Позавидуй, донеси, оббеги». Но очень мало родителей, которые учат: «А ты выучи урок гораздо лучше, ты соверши что-либо».

Я тебе не рассказывал про урок, который мне преподнесла мама? Дело в том, что я с мамой прожил очень мало времени, потому что она рано ушла. Но она была педагогом, и, когда я у нее появился, она была уже опытной в плане воспитания детей, она с ними много общалась. Поэтому, когда она мне что-то запрещала или ограничивала, она это делала таким виртуозным способом, что я понимал: выхода нет!

И вот у меня выпускной год. Очень важно было тогда танцевать сольные партии для того, чтобы тебя увидели в Большом театре, пригласили туда. И мы тогда за это очень боролись, и вот я танцую все спектакли, именно меня выбрали на все спектакли. И тут я заболеваю – грипп, – не могу встать, температура не падает. И я стал плакать, встаю и падаю, потому что больше 40 градусов температура. Мама меня спрашивает: «Ну что ты так переживаешь?» Я говорю: «Ты понимаешь, вот я сейчас не пойду, поставят другого, и у меня не будет шанса». А она отвечает: «Ника, пойми: если это твое – это всегда к тебе вернется. Дай другому человеку показаться, дай ему выступить. Вот посмотришь – ты выйдешь, и тебя будут ценить гораздо больше».

Я ей не поверил. Я плакал дальше. В итоге другого человека выбрали, он станцевал неудачно. Потом еще одному дали шанс, и он станцевал неудачно. Но когда я вышел – все, до того момента, пока мы не выпустились из школы, никто даже не обсуждал, что Цискаридзе можно заменить. Ты понимаешь, вот этот урок очень ценен. Мне потом много раз говорили: «Как ты не боишься другого солиста?» Да ради Бога! Если он станцует хорошо – замечательно! Значит, это лишняя подсказка мне, что я должен задуматься и сделать что-то лучше.

Д. З. Я недавно слушала интервью, которое вы давали вместе с вашей женой Верой Алентовой, замечательной актрисой, и дочкой Юлией Меньшовой, которая поставила спектакль [33] Спектакль «Любовь. Письма» в постановке Юлии Меньшовой шел в московском театре имени Пушкина с 2011 по 2017 год. В нем сыграли Владимир Меньшов и Вера Алентова. , где вы играете главную роль. Она поставила с вами свой первый спектакль, а вы в ее возрасте уже получили «Оскар»…

В. М.Я ей все время мешал.

Тем не менее, насколько я понимаю, вы хотели, чтобы она сама все делала, даже какие-то ошибки.

Мне жаль, что мы не могли достаточно времени уделять Юле. Оба не могли, хотя Вера все-таки серьезно к ней относилась. И сейчас, по отношению к нашим внукам, Юля тоже не может уделить столько времени, сколько надо бы. Но тем не менее что-то настоящее мы ей дали.

Посмотрим, что будет, потому что она старается воспитывать своих детей на других принципах. Мы были строги, а Юля говорит: «Давайте, пробуйте!» Гораздо менее жестко берет их в рамки.

Вы упоминали «Книгу для родителей» Антона Макаренко, изумительную работу, которую вы, кстати, читали в детстве, что довольно смешно. Одна из его основных идей состоит в том, что родитель прежде всего должен позаботиться о своей жизни, сам быть счастливым. И тогда, вне зависимости от того, сколько времени он сможет уделять ребенку, он даст ему гораздо больше, чем тот, кто вроде бы себя всего посвящает детям.