Ева Меркачёва - Тесак, Фургал и другие. «Странные» смерти, дела и быт в российских тюрьмах

Гинеколога не было в СИЗО, когда у нее начались сильнейшие боли. Она нам говорила: «Я писала заявления каждый день. Я звала врача каждый день в течение месяца. Гинеколога не было. Потом врач вышла на один день. Из-за меня. И когда я описала ей эти боли, вот тогда все забегали, засуетились. Потом меня привезли в больницу. Но, наверное, поздно — рак выявили на последней стадии. Это так больно. я не могу описать».

Очередная арестантка со слезами жалуется:

— У меня апелляция завтра. А окончательного диагноза — нет. Нет справки. Что я скажу суду?

Заключенная по имени Надежда не выдерживает и тоже вступает в диалог:

— Ой! Я хочу пожаловаться на фельдшера Женю, девушку такую. Она плевать на больных хотела и шлет всех на. Так и говорит: «А идите вы все с заболеваниями вашими!» Это разве хорошо, правильно?

Девушки продолжают свои шокирующие откровения: например о том, что если случается что-то критическое, они подбегают к окнам и орут: «Врача!». Только тогда кто-то приходит на помощь. Но потом за это наказывают, поскольку считается нарушением правил распорядка.

Кстати, про крики. 9 мая в 10 часов вечера несколько заключенных во время салюта выкрикнули «ура!». Одна из них потом получила уведомление о нарушении режима. Еще одну девушку наказали за то, что она в пасхальную ночь смотрела по телевизору богослужение. Оба случая произошли в смену, когда дежурила некая инспектор, которую все называют не иначе как бездушной мегерой.

Увы, бездушные сотрудницы (которых и женщинами сложно назвать) тут есть. А как иначе относиться к надзирательницам, которые отказываются помочь матери выяснить судьбу ее ребенка? Елена Ш. еще 14 мая родила в больнице, куда ее вывезли из СИЗО. Женщину вернули в изолятор, а младенец остался в клинике. Елена умоляет: «Выясните о нем хоть что-то!». Но сотрудники отвечают, что это не входит в их обязанности. Наверное, не входит. А простые человеческие просьбы — они для людей, а не для сотрудников СИЗО.

Поток жалоб настолько огромен, что мы не успеваем записывать. Все они похожи: не выдали медсправку, не приняли лекарства, прервали ВИЧ-терапию, не лечат, не дают обезболивающих.

Да что же это, в конце концов, такое?

Как точно сказала Анна Каретникова: мы чувствуем, что зло рядом, мы пытаемся разгрести его руками и словами, но приручить зло — невозможно. Очень жаль, что в данном конкретном случае олицетворением зла являются сотрудники следственного изолятора. Которые, кажется, задались только одной целью — вынести свой приговор арестанткам еще до решения суда. Смертный приговор.

Этот материл был опубликован 16 июня 2016 года. На другой день в СИЗО выехал замдиректора ФСИН Валерий Максименко и расселил изолятор. Сразу же нашлись лишние камеры, был сделан ремонт, а медики обошли всех больных (кого-то госпитализировали в гражданские больницы). С этого момента ада в женском СИЗО не было. Проблемы то появлялись, то исчезали, но вот такой патовой ситуации — нет.

Вип-номера и «камеры ужаса» для бедных

В качестве члена ОНК Москвы во время проверки 12 декабря 2017 года СИЗО «Матросская тишина» обнаружила корпус, где заключенные живут хуже, чем бомжи в подвале. Антисанитария, жуткая теснота, духота. Люди спят на бетонном полу. Живут в аду. А в это же время в другом корпусе открылись вип-камеры, среди них одна люксовая, за номером 275. Как может быть такой контраст в условиях содержания у людей, которые, как твердит Конституция, «равны перед законом»? Не за счет ли мук и боли одних жируют за решеткой другие?

Времена, когда условия содержания в тюрьмах будут зависеть от социального и финансового статуса заключенного, вероятно, не за горами. Тон задала всем известная «Матросская тишина».

Вип-камеры там мало чем отличаются от стандартных номеров в отеле — полупустые, просторные, красивые, и я бы даже сказала, модные. На пороге люксовой камеры 275 автоматически хочется разуться, чтобы, не дай Бог, не наследить. Размером почти во всю стену телевизор, стильный подвесной унитаз, элегантные полочки-крючочки. Кажется, что ты не в «Матросской тишине», а в отеле где-нибудь на Мальдивах. И за окном не суровая московская зима, а плещется теплый океан.

«Матросская тишина» — изолятор большой и сложный. Не удивительно, что многие тюремные скандалы были связаны именно с ним (отдельные сотрудники СИЗО сейчас находятся под судом за вымогательство денег с богатых заключенных). Самый большой на сегодня перелимит именно в «Матросской тишине»: около 800 арестантов тут как бы «лишние», для них не предусмотрены ни спальные места, ни квадратные метры. Но в тесноте да не в обиде — всех вроде бы старались распределить по камерам так, чтобы жизнь за решеткой была вполне сносной. Да и арестанты на тесноту особо не жаловались. По крайней мере, правозащитникам и прочим проверяющим так казалось. Кто ж мог подумать, что в лабиринтах «Матроски» спрятан настоящий ад?

Первый этаж третьего режимного корпуса. Ремонт здесь не делался со времен царя Гороха. Страшные обшарпанные коридоры, неприятный специфический запах. Ощущение, что ты находишься в подвале, где к тому же слышен постоянный гул.

Камера 318. Здесь 18 человек на 10 кроватей. Но дело даже не в количестве «лишних», а том, что она сама по себе очень маленькая — тут должно быть максимум 5–6 коек. Поскольку матрасы на полу стелить некуда, заключенные связали из веревок (замечу, даже шнурки в СИЗО запрещены, а тут тюремщики закрывают глаза на веревки, только бы арестанты сами себе сооружали спальное место), как они выражаются — «плоты».

По сути, на всем втором ярусе нет пространства между кроватями — вместо них эти вязанные «плоты», или «гамаки». Второй ярус кроватей превратился в самодельный второй этаж (свободного пространства между кроватями нет вообще). Постельное белье грязного цвета, сбитые матрасы и подушки совершенно мерзкого вида. Нечто подобное я видела только на фото, которое было сделано в тюрьме «Кресты» в начале, двадцатого века.

Много больных, в том числе парень на костылях (ему особенно тяжело приходится в этой теснотище). Доктор зайти сюда, чтобы провести осмотр, просто не сможет. Медики вообще сетуют, что из-за дикого перелимита практически невозможно хотя бы раз в неделю посетить каждую камеру.

Гнилостный запах, видимо, от того, что нет холодильника.

— Три месяца назад пришли оперативники и забрали. Еще и телевизор отобрали без объяснения причин, — говорят заключенные.

Старый разбитый унитаз один на всех, а мыться арестантов выводят раз в неделю (душа в камере, разумеется, нет). Так что «ароматы» просто нестерпимые.

Камера 305. На 8 спальных мест 13 человек. Пол страшный, бетонный, а заключенный шутят: мол, это лучше, чем кафельная плитка. В стенах дыры. Арестанты снова шутят: «Это у нас снизу ветка метро проходит, все расшатывает».