Игорь Симбирцев - Первая спецслужба России. Тайная канцелярия Петра I и ее преемники. 1718–1825

Французы же такими действиями Фигнера, Давыдова и других военных разведчиков в их тылу были неприятно удивлены. Как были поражены они поджогом Москвы при отступлении из нее русской армии. Старая советская версия, что Москву французские оккупанты подожгли сами, сознательно или по неосторожности при грабеже, серьезной критики все же не выдерживает. Еще в 30-х годах историк Е.В. Тарле робко заметил, что поджог занятой столицы армии Наполеона был невыгоден ни по какой причине: ни по военной (армия лишалась хороших зимних квартир), ни даже с точки зрения мародерства в занятом городе (ведь сгорит возможная добыча). Сейчас из документов практически ясно, что пожар не был и стихийным бедствием, что приказ поджигать город отдавали при отступлении русский главком Кузу зов и московский градоначальник Ростопчин, и они же приказали отходившим частям вывозить с собой из оставляемой Москвы пожарное оборудование. Глядя с холма на московский пожар, Наполеон в мрачном изумлении повторял: «Какое страшное зрелище! Что за люди! Просто скифы! Чтобы причинить мне временное зло, они разрушили свое создание многих веков!» Наполеон и мемуаристы из его окружения, такие как Коленкур или Сегюр, такой метод ведения войны принять и даже понять решительно не могли. Если бы утонченные французские генералы времен Наполеона узнали, на какие профессиональные рельсы диверсии, террор и помощь «братским повстанцам» за рубежом будут поставлены разведкой СССР в середине и конце XX века, они бы, несомненно, ужаснулись, поняв, что увидели только репетицию этого процесса.

Хотя справедливости ради напомним, что и французская разведка Наполеона Бонапарта тоже была довольно раскована в плане методов, она, в свою очередь, в годы Наполеоновских войн в Европе внесла много новшеств в процесс разведывательной работы, непривычных еще XIX веку. Здесь и массовый вброс в Россию и другие враждебные Наполеону государства поддельных купюр их национальных валют, отпечатанных в парижских тайных типографиях под контролем тайной полиции бонапартистов во главе с Демаре. Здесь, если говорить даже только о российской военной кампании Наполеона 1812 года, и распространение через французскую агентуру в России подрывных слухов об отмене в случае победы французов крепостного права, о свободе от Российской империи поляков, крымских татар, финнов и даже донских казаков. Здесь и распространение в Европе изготовленной наполеоновской разведкой фальшивки, «тайного завещания Петра Великого», где речь идет якобы о завете последующим Романовым завоевать всю Европу. Среди разных групп населения и национальных меньшинств Российской империи разведчики Наполеона вербовали тайную агентуру в русском тылу, из перешедших к ним поляков создали даже конный корпус Юзефа Понятовского, и Даже среди московских русских раскольников-староверов разведчики Демаре и Савори обзавелись тайными агентами. Для начала того века такие действия выглядели диковинно и непривычно, а в последующее столетие, спустя две общемировых войны, такие рычаги тайной войны задействуют окрепшие спецслужбы уже всех воюющих государств.

Раз уж вся российская внешняя разведка до 1880 года не имела своего постоянного руководящего органа и связана непосредственно с фигурами ее исполнителей из других государственных сфер, то необходимо персонально вспомнить кого-то и из александровского периода. На мой взгляд, самой примечательной личностью в разведке этого периода был Александр Иванович Чернышев — бывший адъютант и любимец императора Александра I, участник боевых действий русской армии против Наполеона в 1807 году в Пруссии.

В числе военных разведчиков Барклая-де-Толли Чернышева направили в российское посольство в Париже в 1808 году, и разведывательная стезя оказалась самой удачной в карьере Чернышева. Он лично возил послания Александра и Наполеона друг к другу и перед войной 1812 года успел создать в Париже неплохую российскую агентуру. Главной же заслугой Чернышева считают установление тайных отношений с главой внешней политики при Наполеоне Талейраном, который уже понял к тому времени опасность войны своего императора со всей Европой одновременно и охотно откликнулся на предложение русского полковника Чернышева, с которым познакомился на одном из балов. Чернышев и посол России в Париже Нессельроде лично доставляли в Петербург тайные послания Талейрана, узнав о которых в итоге взбешенный Наполеон лишил своего первого дипломата его поста и отправил в отставку, а после своего свержения на острове Святой Елены очень жалел, что не расстрелял изменника на месте.

При этом Чернышев, светский красавец, «маленький царь Парижа», заложил в российских разведывательных традициях элемент «постельной вербовки», вступив в любовную связь с сестрой императора Наполеона Полиной Боргезе, которую спас во время пожара на балу в посольстве Австрии в Париже в 1810 году. От Полины Боргезе Чернышев получал очень интересную информацию из императорского дворца. Другой соблазненной Чернышевым агентессой стала бывшая любовница Наполеона Полина Фуре. Информаторы доставали Чернышеву особо секретные документы: так, Талейран передал в его распоряжение тайную переписку Наполеона с прусским двором, а из военного министерства французов были добыты образцы нового пороха, направленные Чернышевым в Россию. В то же время Чернышев несколько раз покидал Париж, выполняя разведывательные задания в других странах, в 1812 году он подготовил тайный союз между Российской империей и Швецией, обеспечивший нейтралитет шведов при нападении Наполеона на Россию.

Эту деятельность прервала война, в 1812 году Наполеон направил Чернышева с ультиматумом к Александру. И только после его отъезда в парижских газетах Александр Чернышев был изобличен как русский шпион. При обыске в его бывшем доме нашли какие-то оставленные бумаги, по которым французская контрразведка герцога Савори вычислила одного из главных информаторов Чернышева в военном министерстве, Мишеля, которого вскоре казнили за работу на Россию.

После войны он становится генерал-майором и приближенным императора Александра, в 1826 году заседает в следственной комиссии по делу о восстании декабристов, а с 1832 года назначается военным министром России. На закате жизни и карьеры Чернышев был обвинен в неудачах российской армии в Крымской войне, в 1857 году ушел в отставку и умер, находясь на лечении в Италии, на курорте Кастелламарре. В истории России начала XIX века он остался самым удачливым разведчиком, в наши дни вряд ли кому удастся завербовать главу МИДа крупнейшей мировой державы и родную сестру ее президента вместе с его же любовницей.