Хедрик Смит - Русские

Вообще говоря, русские не интересуются политикой. Безразличие — их главная защита от неуемной партийной пропаганды, превозносящей Ленина и «беспримерные достижения социализма». Для всех, за исключением очень небольшой части людей, государственная политика слишком далека и вершится в слишком высоких сферах, чтобы заботить людей. В обеденный перерыв рядовые советские граждане болтают о работе, о том, как добиться выгодной командировки, судачат о том, кто какие премии получает, выказывая мелкую зависть, или сплетничают о тайных делишках в своем учреждении. Дома, за обеденным столом, они говорят о спорте или спорят о том, какое грибное место лучше, обсуждают семейные дела, ворчат по поводу повышения цен или нехватки товаров, подсчитывают стоимость сертификатных рублей на черном рынке, рассуждают о лучших местах для рыбалки. А если за столом достаточно водки либо если компания подходящая, они начинают философствовать о страданиях души, цитируя стихи Пушкина и Лермонтова. Словом, за исключением вопроса о выезде советских евреев в Израиль, что во время моего пребывания в Москве было постоянной темой слухов и сплетен, рядовые русские, как они сами признаются, не слишком много разговаривают дома о политике. Чрезмерные дозы пропаганды отвратили людей от нее.

14 июня 1974 г. Брежнев выступил в Кремле с главной предвыборной речью. Один мой знакомый историк, который находился в этот день в курортном городе Кисловодске, вспоминал: «Десятки тысяч людей гуляли в это время по парку. Погода была чудесная. Теплая и приятная. По всему парку были установлены громкоговорители, передававшие речь Брежнева. Я наблюдал за гуляющими. В течение двух часов ни один не остановился послушать. Сталина бы все слушали. Побоялись бы не слушать. Хрущева слушали иногда, надеясь на что-нибудь интересное. Но теперь при Брежневе — только равнодушие, полное равнодушие». Оно проявляется и в других сферах советской действительности. Во всех книжных магазинах имеются отделы пропагандистской литературы с большим выбором коммунистической классики — работы Ленина, избранные речи Брежнева, Косыгина, главного партийного идеолога Михаила Суслова. Но покупатели приходят не в эти отделы. Я видел, как люди толпятся у прилавков с технической и художественной литературой, рассматривают фотоальбомы с изображениями старых русских церквей. В середине 1974 г. в большом магазине пластинок фирмы «Мелодия» в центре Москвы продавался необычайно дешевый (50 копеек) комплект из двух долгоиграющих пластинок с записью обращения Брежнева к молодежи. Но за все время, что я был в магазине, никто из молодежи не поинтересовался этими пластинками. Зато нарасхват шли записи какого-то венгерского ансамбля, исполняющего «Сесилию» и «Миссис Робинсон».

Равнодушие проявляется не столько к самому Брежневу, сколько ко всей системе пропаганды. Люди ее просто не замечают. Как и многих других иностранцев, меня сразу же по приезде поразили огромные полотнища лозунгов, свисающие с крыш, прикрепленные к мостам и балконам гостиниц или установленные в световом обрамлении в парках в центре го-города: «Ленин наше знамя», «Партия и народ едины», «Коммунизм победит», «Выше знамя пролетарского интернационализма», «Слава советскому народу, строителю коммунизма», или просто; «Слава труду!» Иностранца это ошеломляет, но русские их и не замечают. Однажды во время поездки, организованной советским Министерством иностранных дел, несколько западных корреспондентов репликами и недоуменными гримасами выражали свое отношение к изобилию лозунгов в том городе, где мы были. Позднее один из русских переводчиков подошел ко мне и тихонько объяснил: «Я слышал, вы говорили об этих лозунгах. Но вы должны понимать, что мы, русские, просто их не видим. Они — как деревья. Часть обстановки. Мы не обращаем на них никакого внимания».

Власти очень мало что могут сделать с таким пассивным сопротивлением. Но от всех граждан они требуют участия в политических обрядах и ритуалах коммунистического общества, почти как в свое время русская православная церковь требовала соблюдения своих предписаний. Как церковь традиционно уделяла больше внимания обрядам, чем теологии, так и коммунистическая партия больше озабочена сегодня ритуалом, чем верой. «Идеология может быть либо символом, либо теорией, — заметил один московский ученый. — Она не может быть и тем, и другим. Наши вожди используют ее как символ, как способ демонстрации лояльности народа. Но это не теория, согласно которой они действуют: она — мертва».

7 ноября или 1 мая Красная площадь превращается в огромную телевизионную студию, из которой показывается парад ракет и танков, тысяч и тысяч ярко одетых гимнастов, выполняющих свои номера и останавливающихся перед заполненной руководителями партии трибуной Мавзолея, чтобы выкрикнуть: «Слава Коммунистической партии Советского Союза! Слава! Слава! Слава!» (один человек сказал мне, что считается слишком смелым даже кричать не так громко, как требуют организаторы парада). По площади проносят высоко поднятые портреты Ленина и живых вождей (которые все выглядят на 10 или 15 лет моложе, чем в действительности), точно так же, как в прошлые века во время крестного хода по Красной площади несли иконы святых. Парады проводятся с такой кромвелевской серьезностью и помпезностью, что русским, по их признанию, все это надоело. Я знал людей, которых партийные и профсоюзные активисты их организаций заставляли участвовать в демонстрации. Некоторые брали медицинские справки, чтобы оправдать свое отсутствие. «Моя мать рассказывала, что перед войной и в военное время считалось почетным участвовать в демонстрации на Красной площади, — заметил молодой усатый государственный служащий. — Но сейчас — это лишь обязанность, навязываемая людям».

Демонстрации — только один из элементов механизма мобилизации людей для массового участия в партийных мероприятиях, несмотря на безразличие к ним и подшучивания над коммунизмом в частных разговорах. И механизм этот срабатывает. Каждую осень десятки тысяч студентов, рабочих и служащих отправляются в колхозы и совхозы, чтобы помочь в уборке урожая, обычно за небольшую оплату. Весной в одну из суббот люди «безвозмездно отдают свой труд на благо Родины», участвуя в том, что теоретически называется добровольной массовой весенней уборкой территории, а в действительности, как заметил один мой русский друг, большинство заводов, магазинов и других учреждений просто заставляют своих работников отработать день без оплаты. И в самом деле, в мае 1974 г. я прочел радостное сообщение «Правды» о том, что в весеннем субботнике участвовало 138 млн. человек и стоимость продукции и услуг за этот день составила 900 млн. рублей (1,2 млрд. долларов); таким образом, «Правда» подтверждала, что заинтересованность в безвозмездно производимой продукции является основной причиной соблюдения этого ритуального мероприятия, введенного Лениным. Советских граждан постоянно втягивают в самую разнообразную и обязательную «общественную работу»: выступления по разным поводам перед товарищами по работе, «добровольное» дежурство в бригадах дружинников, неоплачиваемое дежурство во время каких-либо политических мероприятий, распространение подписки на партийные газеты и журналы среди сотрудников (большую часть которых начальство просто заставляет подписываться на эти издания, а остальные вынуждены подписываться на «Правду» и еще более нудные и ненужные им партийные пропагандистские газеты и журналы, чтобы получить то, что их действительно интересует, — журналы «Здоровье», юмористические и научно-популярные). Изредка, как мне рассказывали, наиболее усердные «добровольцы» получают вознаграждение: билеты на какое-нибудь представление или путевку в санаторий либо дом отдыха, которые обычно трудно достать. Партия нуждается в огромном количестве «добровольцев», поскольку она проводит так много массовых политических мероприятий, что только в Москве, по сообщению одной местной газеты, имеется 100 тыс. профессиональных партийных пропагандистов, выступающих с лекциями.