Игорь Бунич - Второе пришествие в гневе

В центре огороженной территории, за еще одной, внутренней, оградой из колючей проволоки, появилось несколько небольших строений без окон. Вооруженные часовые стояли, как у главных ворот, так и у входа в эту внутреннюю зону. Все это напоминало Имаи лагерь военнопленных. Во внутренней зоне, видимо, находился штрафной изолятор. Может быть, американцы планировали какую-нибудь крупную облаву на японцев, скрывавшихся в джунглях острова?

Имаи постоянно имел при себе пистолет и длинный самурайский меч. Возможно, вечная сырость джунглей уже сделал пистолет бесполезным, но Имаи был уверен, что клинок меча, сделанный по всем рецептам древних мастеров, столь же остер и надежен. Если американцы попытаются его поймать, он дорого продаст свою жизнь…

Перед воротами нового лагеря неожиданно появилась колонна грузовиков. Часовые тщательно проверяли каждую машину. С одного из грузовиков выпрыгнули двое солдат и стали укреплять на воротах большую доску. Имаи настроил бинокль и прочел надпись на доске: «ШТАБ 509-го ПОЛКА».

Имаи почувствовал облегчение — это не лагерь военнопленных. Но новая огороженная территория явно отличалась от всех остальных и, видимо, представляла какую-то особую важность.

Главстаршина Имаи так увлекся наблюдением за территорией 509-го полка, что упустил из вида то место, куда американские грузовики сегодня сбросили пищевые отходы. Придется, несмотря на риск нарваться на патруль, поискать пищу вблизи американских казарм. Конечно, когда стемнеет.

Пытаясь не оставлять никаких следов, Имаи направился обратно в свою пещеру. Внутри пещеры было очень грязно. На земле валялись консервные банки, картофельная шелуха и прочие отходы, добытые накануне. В углу стояли винтовки и несколько ящиков с патронами. Рядом с ними находился радиоприемник. Последнее сообщение было получено почти год назад, в ночь, когда пал Тиниан: командующий японским флотом пообещал последним защитникам острова, что помощь обязательно придет.

Имаи очень хотелось бы иметь передатчик, чтобы доложить в Токио о прибытии на Тиниан странной воинской части.

Полковник Тиббетс вылетел из Вендовера на Тиниан, чтобы лично убедиться, насколько новая база подходит в качестве последней стоянки 509-го полка. Поскольку Тиниан грубо напоминал остров Манхэттен, то и все дороги на нем были названы по улицам Нью-Йорка. Самая длинная дорога, естественно, была названа Бродвеем. Она шла от аэродрома Норт-Филд, мимо подножия горы Лассо по направлению к порту Тиниан. Вполне приличное шоссе длиной более шести миль. Параллельно Бродвею шла Восьмая Авеню, ведущая от плацдарма на берегу, захваченного морскими пехотинцами в день высадки на остров, к аэродрому Вест-Филд — второй по величине авиабазе Тиниана. Вдоль западного побережья острова шла Риверсайд Драйв. В южной части острова находилась 42-я улица, а недалеко от нее — Уолл-стрит, Парк Роу и Канал-стрит.

Временные казармы 509-го полка находились восточнее Бродвея, вблизи 86-й улицы. На Тиниане Тиббетса встретил личный представитель генерала Гровса полковник Киркпатрик, сопровождавший его по местам дислокации различных подразделений и служб полка. В секретном рапорте на имя генерала Гровса Киркпатрик охарактеризовал Тиббетса «как самоуверенного, дерзкого и даже несколько нахального человека, преисполненного важностью порученного ему задания, но достаточно умного, чтобы понимать, насколько далеко он может зайти».

Во время своего второго визита на Марианские острова Тиббетс почувствовал сопротивление — молчаливое, но явное, плохо замаскированное дружескими улыбками. Главная оппозиция исходила от «Морских пчел», как на военном сленге назвались морские строительные батальоны, выгнанные из своих комфортабельных, по меркам Тиниана, помещений, чтобы освободить их для летчиков 509-го полка. Тиббетс не мог на них сердиться. «Морские пчелы» были ветеранами войны на Тихом океане, которым еще предстояло пролить много крови и пота при вторжении на острова японской метрополии.

Тиббетс понимал, что вторжение на Японские острова будет тяжелым и кровавым. Только что закончилась долгая и тяжелая кампания по захвату Окинавы.

Потребовалось полмиллиона солдат и три месяца непрерывных боев, чтобы сломить сопротивление японского гарнизона численностью сто десять тысяч человек. Японцы сражались до последнего и были перебиты полностью, до единого человека.

Американцы потеряли 49 151-го человека убитыми и ранеными. В водах Окинавы нашли свой конец тридцать четыре боевых корабля, а триста шестьдесят восемь — получили тяжелые повреждения. Можно было представить, что их ждет при вторжении на главные японские острова!

Последние сообщения американской разведки показывали, что примерно два миллиона японских солдат перебрасываются из Китая на острова метрополии, чтобы усилить оборону родных островов. В самой Японии находилось еще два миллиона солдат, готовых погибнуть за родину.

Основное ядро японских вооруженных сил еще не было разбито.

Тиббетс выразил генералу Ле Мэю мнение, что атомная бомба вернет японцам здравый смысл и позволит избежать ненужного кровопролития. Ле Мэй не очень с этим соглашался. Беседа проходила в конце июня в штабе Ле Мэя на Гуаме, и внешне была вежливой и корректной. Ле Мэй объявил Тиббетсу, что летчики 509-го полка должны попрактиковаться в боевых бомбежках по острову Рота, который еще находился в японских руках.

В конце беседы Ле Мэй заметил:

— Пол, я хочу, чтобы вы поняли одну вещь. Лично вам на эти бомбежки летать не придется.

Тиббетс был крайне удивлен.

Затянувшись своей неизменной сигарой и выпустив клуб дыма, генерал объяснил:

— Мы не можем рисковать вами. Вы знаете больше об этой бомбе, чем любой летчик в нашей авиации. Так что вам лучше оставаться на земле.

Приказ Ле Мэя, конечно, имел смысл. Если бы Тиббетс попал в руки японцев, весь проект был бы поставлен на грань срыва.

Проверив казармы личного состава, Тиббетс осмотрел и «внутреннюю зону». Там находились мастерские, где бомбу должны были собрать.

После двухдневного изучения внутриполитической обстановки в Японии начальник военной разведки генерал-майор Арисуе пришел к выводу: обстановка была отчаянной.

Яростная борьба между ястребами-милитаристами и умеренными угрожала потрясениями Императорскому Трону. Арисуе не исключал и того, что экстремисты могут убить Императора, если тот будет сопротивляться их намерениям сражаться до полной победы или до последнего японца.

Противостояли этим фанатикам умеренные, возглавляемые хранителем Большой Императорской Печати маркизом Коичи Кида, которому Император безгранично доверял. Кидо удавалось поддерживать некоторое равновесие между ястребами и умеренными, но он был не в силах сопротивляться желаниям милитаристов сражаться до победного конца.