Герман Устинов - Смена эпох

Так они и соседствуют на столах жителей Кабула — старинная лепешка и современный белый хлеб. Что лучше? Вопрос кощунственный, хлеб «хуже» не существует. И все же, когда я знаю, что уличный продавец сигарет, десятилетний Ахмад, на свой скромный заработок может лепешкой лишь заморить червяка, а хлебом Наесться досыта, на сердце у меня становится теплее.

Его первый рабочий день в столичном муниципалитете подходил к концу. Голова разбухла от калейдоскопа новых фактов, имен, цифр, впечатлений. Толстая записная тетрадь была почти наполовину испещрена заметками. Бобровников разрешил переводчице собираться домой, налил себе — которую за день? — чашку зеленого чая. И тут же спохватился:

— Да, а я не спросил ваш адрес? Случись срочное дело, как вас найти?

— Недалеко от бани в Старом городе. Рядом с лавкой, где продаются чапаны — полосатые халаты. Это легко, она единственная на весь Кабул. Дом с железной калиткой. То есть не тот, где лавка, а наш.

— Что-то очень сложно. Да вы назовите улицу и номер дома!

— Но она никак не называется. И номера нет. В Кабуле так почти повсюду.

«Боже мой, — пронеслось в голове у Бобровникова. — Но как же тогда работает почта? Как находят друг друга люди? Учреждения?»

— Нет, вы, должно быть, шутите? — со слабой надеждой посмотрел он на переводчицу. — Есть же адрес у нашего муниципалитета? Каждый день столько бумаг поступает…

— И у нас нет адреса. На почтовых отправлениях написано: Кабульский муниципалитет. Все знают, где он находится. Изредка кто-нибудь припишет: «Дех афгана» — «Афганский кишлак». Так наш квартал называется. А у самой улицы имени нет. И номера дома, конечно.

Разговор этот происходил 2 сентября 1985 года, когда Эдуард Николаевич Бобровников только приступил к своим обязанностям советника при городском муниципалитете. Многое, если не все, было для него тогда необычным, хотя перед отъездом из Москвы его предупреждали, что специфики и экзотики на новой работе он встретит немало. И разве не столкнулся он с этой спецификой уже по дороге из аэропорта, когда увидел, что по прекрасному, прямому, как стрела, проспекту движутся отары овец голов по двадцать — тридцать, неспешно шагают, покачивая горбами, верблюды? «Не удивляйтесь, — улыбнулся сидящий с ним в машине мэр города Абдиани. — У нас возле центральной площади, где проходят праздничные парады и демонстрации, целый городок кочевников, десятки палаток».

Или их квартал, Дех афгана… Рядом с современными зданиями муниципалитета, Министерства просвещения, строящимся, первым в Кабуле, небоскребом Министерства связи — целое скопище, многоходовый муравейник глиняных мазанок с дырами вместо окон и дверей. Женился старший сын — сооружает над или под отцовской хижиной свою. Завел семью следующий — расстраивает вширь, ввысь и вкось выделенный ему балкон «фамильного дома». Самостийно, без всякого, разумеется, проекта, без ведома пожарной и санитарной службы. В самом центре города улицы изгибаются кривым коленом, вгрызаются туннелями в землю, взбираются чуть не вертикально по крутому боку горы. Никакой городской дисциплины, многие мазанки вырастают буквально за ночь, хорошо если вдоль, а то и поперек такой улицы… Естественно, у этих строений нет будущего, они обречены на снос, но когда дойдут до них руки и куда деть их обитателей?

…Советские специалисты, приезжающие по просьбе Афганистана для оказания помощи в развитии страны, как правило, обладают немалым житейским и деловым опытом. Эдуарду Николаевичу 45 лет. Детство и юность он провел в Донецке, там же закончил с отличием металлургический техникум. После службы в армии поступил в Московский инженерно-строительный институт Куйбышева, да так и остался москвичом. Работал прорабом, строил и жилье, и промышленные, и культурные объекты, несколько лет был заместителем председателя исполкома Дзержинского райсовета. Еще до начала Олимпийских игр в Москве принял в качестве генерального директора знаменитый спорткомплекс «Олимпийский» на проспекте Мира, достраивал, а потом обживал его.

В Кабул он прибыл в особую для города пору, когда полным ходом началась реализация генплана столицы, рассчитанного до 2005 года, когда его авторы — московские проектировщики вместе со своими афганскими коллегами — принялись за планировку всех одиннадцати кабульских районов и городского центра. Большие перемены ожидались и в самом муниципалитете. Еще до второй половины 1980 года он находился в системе Министерства внутренних дел ДРА. Его деятельность ограничивалась административнополицейскими функциями, сбором налогов и поддержанием минимального санитарного порядка. В восьмидесятые годы многое изменилось, но по-прежнему муниципалитет оставался административным, а не выборным органом и по этой причине не мог опираться на хозяйственные кадры и трудовые коллективы министерств, ведомств, предприятий, расположенных в столице. Летом и осенью 1985 года впервые в истории города состоялись выборы в местную джиргу (совет). Кабульцы направили туда 95 своих представителей.

19 сентября, когда Бобровников был уже кабульцем «со стажем», состоялась первая сессия нового совета, где был избран ее исполком: мэр, его заместители, секретарь и пятнадцать членов. Среди них — представители трудящихся, торговцев, духовенства, партийные и профсоюзные работники, деятели культуры… Отныне этому штабу предстояло вершить судьбы большого города, думать о его будущем.

Я встретился с Бобровниковым спустя восемь месяцев после той сессии, и мой первый вопрос к нему был вполне естественным: что изменилось за это время в жизни города? Чем и как проявили себя совет и исполком?

«Мы стали на семь порядков выше — и по своим правам, и по своим обязанностям, и по самому содержанию нашей работы. Поднимаем такую целину, которую не трогали веками. К примеру, только что у нас прошло заседание исполкома. На нем обсуждался вопрос о наименовании улиц и нумерации домов в Кабуле. С этой целью создана городская комиссия во главе с первым заместителем мэра, вернее, председателя исполкома. Туда вошли представители академии наук ДРА, министерства связи, милиции, других организаций. Определен принцип: улицы, площади, переулки, проезды будут называться в честь выдающихся событий в истории Афганистана, национальных героев страны, крупных писателей, ученых, общественных деятелей прошлого и наших современников — тех, кто отдал свою жизнь за революцию.

В Кабуле не останется безадресных уголков, и почтальон не сойдет с ума, разыскивая, «где эта улица, где этот дом». Исполком уже заказал Джангалакскому авторемонтному заводу 200 тысяч табличек с номерами домов. Всю работу хотим завершить к будущему афганскому году, то есть к 21 марта 1987 года по нашему календарю».