Герман Устинов - Смена эпох

При всем своем немалом опыте невропатолог из Центральной кабульской поликлиники с подобными пациентами еще никогда не встречался. На приглашение: «Следующий!» в дверь его кабинета вошли два огромных, под два метра, почтенных старца. На вид абсолютные близнецы — с одинаковыми, пожелтевшими от старости седыми бородами, в одинаковых просторных национальных одеяниях и белых чалмах. Однако при более близком знакомстве выяснилось, что это отец и сын. Одному — 106, другому — 88 лет. Бережно усадив старика, «младший» (как тут не поставишь кавычек!) сказал, что до последнего времени ата (папа) был крепок, но вот после минувшей зимы у него стала отказывать правая нога. Быть обузой в семье он не хочет, поэтому решил полечиться.

Во время заполнения истории болезни вскрылись и другие удивительные факты. Оказывается, старый Селим, не говоря уже о его сыне Назаре, в жизни не был в больнице, не пробовал никаких лекарств. С одной стороны, судьба наградила его отменным здоровьем, но с другой — живут они с сыном в высокогорном кишлаке, откуда по скалистым тропам надо добираться до административного центра их окраинной провинции Бадахшан два дня; там несколько суток ждать вертолета до ближайшего крупного города — центра другой провинции — Кундуз, а уже потом ехать в переполненном междугородном автобусе в Кабул. Без крайней нужды на такой путь не решишься. А ближе хорошей больницы нет.

…Для того чтобы встретиться со столь необычными для него пациентами, долгий путь совершил и ведущий сегодня прием невропатолог. Из Харькова он летел в Киев, оттуда — в Москву, а затем, через Ташкент, в Кабул. Здесь Григорий Дмитриевич Перцев получил направление в качестве врача-консультанта в Центральную кабульскую поликлинику. Ему тридцать девять лет. Он из семьи медиков. Его отец был военврачом, прошел всю Великую Отечественную войну — от первого до последнего дня — в полевых госпиталях. Мать была фельдшером. Сам Григорий Дмитриевич закончил Крымский мединститут в Симферополе, а позднее — ординатуру в Харьковском НИИ неврологии и психиатрии. В 1981 году защитил кандидатскую диссертацию, а в 1982 году приехал в Афганистан.

Центральная кабульская поликлиника — самое старое и самое уважаемое медицинское учреждение страны. Она была построена в тридцатых годах, когда в Афганистане только начало зарождаться здравоохранение. Расположенная действительно в центре города, близ автобусной междугородной станции, среди самых оживленных базаров, она уже в ранние утренние часы распахивает свои двери для всех без ограничения посетителей. Они приходят сюда из ближних и дальних кварталов Кабула, летят и едут из всех провинций. И никто здесь не получает отказа.

— Обращается к нам в первую очередь простой народ: дехкане, ремесленники, мелкие торговцы, домохозяйки, — рассказывает мне Григорий Дмитриевич. — На большинстве промышленных предприятий действуют свои медпункты, у государственных служащих есть поликлиника, у военных — хорошие госпитали. Вот почему перед тобой на приеме нередко оказывается человек, имеющий самое смутное представление о врачебной помощи. Занедужив, он поначалу идет к своему деревенскому или квартальному мулле. Тот, «пошептав» над ним, прижжет больное место раскаленным железом, а когда пациент попадет к нам, выясняется, что у него воспаление легких… Тут уж не до медицинского просвещения. Быстро выписываем ему направление в одну из сотрудничающих с нами больниц и вызываем «скорую».

• Но даже и у давних жителей Кабула, зачастую людей грамотных, так или иначе знакомых с медициной, наш подход к больным, само поведение на приеме зачастую вызывают недоумение. Объяснение тут простое. Своих врачей в Афганистане мало. Перед революцией на страну с 16-миллионным населением их было чуть больше 900, сейчас — около 1200. Естественно, на каждого приходилась уйма работы. И нередко, особенно в случаях попроще, выслушав жалобу больного, доктор сразу выписывал рецепт и вызывал следующего.

Советские врачи работают здесь, как дома, не изменяя привычным для них нормам и правилам. Я присутствовал на приеме у Перцева: обстоятельнейшая беседа, осмотр, тщательное простукивание и прощупывание. Если нужно, больного посылают в биохимическую лабораторию или на рентген к коллеге и доброму товарищу Геннадию Ефимовичу Кравчене, опытному рентгенологу из Москвы. И только потом — направление на лечение, четкие врачебные рекомендации, рецепт.

Даже в тех «случаях попроще», где действительно можно обойтись медикаментозным лечением, Перцев предупреждает: когда купите лекарство, принесите нам. Предупреждение не из лишних. Пока большинство аптек в стране — частные. Дуканщик-фармаколог, заботящийся о том, чтобы его товар не залеживался, может дать вместо одного лекарства другое, вместо свежих таблеток — старые, с давно прошедшим сроком использования.

Беседует с больными Перцев да и почти все его товарищи из СССР на разновидности фарси, наиболее распространенной в Кабуле. Причем, как я убедился, при полном взаимном понимании. Практика такова: первые два месяца советский врач, направленный в Центральную поликлинику, работает с нашим же переводчиком. Сейчас их здесь четверо во главе с Саидмурадом Давлятовым. А врачей-то — восемнадцать! Поэтому за краткий срок наш специалист должен освоить всю врачебную терминологию своей профессии на местном наречии.

Перцев показывал мне огромную карту, сложенную во много раз и мелко исписанную необходимыми ему словами на русском и местном языках. Лоб, колено, плечо… Одеревенение, бесчувственность, трещина… Ходить, лежать, принимать и даже грустить, переживать… Названия всех лекарств, имеющих хождение в Кабуле…

— Человеческая память несовершенна. Наверное, весь первый год, — улыбается Перцев, — я совершал самые забавные языковые ошибки. С важным видом говорил больному — ложись, а он обиженно выходил из кабинета. Обращаюсь к нему: снимай рубашку, а он, со смущением глядя на сестру, начинает стягивать брюки. Сейчас, конечно, таких ошибок уже нет, хотя в свою карту-словарь я практически не заглядываю.

Через это прошли они все: и врачи, и советский средний медицинский персонал, и старшая сестра поликлиники Татьяна Макаренко, и даже прикрепленные к нашему медицинскому коллективу советские шоферы.

Я познакомился и с главным врачом поликлиники Ахмадом Вали Бабаком. На мой вопрос, как он оценивает работу советских врачей, отвечает не раздумывая:

— Об этом лучше всего скажет наша статистика. До 1981 года, когда к нам впервые приехали врачи из СССР, поликлиника принимала в день 400–500 человек. Сейчас — втрое больше. Причем больные стремятся попасть именно к советскому доктору.