Александр Горбачев - Не надо стесняться. История постсоветской поп-музыки в 169 песнях. 1991–2021 [litres]

После смерти Михея казалось, что с ним умер, не успев по-настоящему прозвучать, и этот подход к поп-музыке – с грувом, с выдумкой, с попытками взять свое в афроамериканском звуке в разных его воплощениях. Российский R’n’B смотрел немного в другие стороны, а по-настоящему подхватила линию Михея именно Елка. Правда, поначалу ее было плохо слышно: первые несколько лет карьеры певица не слишком успешно прожила под крылом продюсера Влада Валова. А потом случился «Прованс» – песня, которую написал Егор Солодовников и спродюсировал матерый Константин Меладзе. Если эстрада 1990-х в основном мечтала о небе и путешествиях, то у Елки все было максимально конкретно и насущно: вот уютное кафе, вот киевский аэропорт, вот билет на самолет с серебристым крылом – и единственное, о чем стоит волноваться, – это мягкая посадка. С другой стороны, был в «Провансе» и некий едва заметный надлом: все та же тема бегства здесь обретает предметную форму, но в летучем голосе Елки как бы чувствуется, что этот побег не навсегда, что все эти шато и бордо – ненадолго. [140]

Зато надолго пришла сама Елка. «Прованс» – очень грациозная, вообще-то, вещь – так и остался самой «попсовой» песней в ее карьере: дальше все будет тоньше и звонче. Статус лауреатки Премии «Муз-ТВ» и «Золотого граммофона» не заставил Елку стать частью скучной российской поп-элиты – напротив, она начала ее вовсю шевелить и закономерно превратилась в едва ли не самую живую поп-певицу 2010-х. Елка понимает поп-музыку как носитель добра и красоты (пример тому – изящно утешительные шлягеры вроде «Грею счастье» и «Нарисуй мне небо»); Елка ведет твиттер, где одинаково бодро пишет про коллег и про котов; Елка записывается с рэперами; Елка убедительно изображает советские 1960-е в саундтреке к сериалу «Оптимисты»; Елка делает мрачный альтернативный R’n’B в проекте «Яаvь» – текст «Прованса» обещал, что в планах у нее все намного круче, и так оно и вышло.

Елизавета Иванцив (Елка)

певица

Песню «Прованс» я впервые услышала на демке, записанной голосом ее автора Егора Солодовникова. С тех пор прошло достаточно большое количество времени, которое раскрыло весь потенциал этой песни, – и с Егором мы уже стали добрыми друзьями: он написал мне миллиард других прекрасных песен, чему я ужасно рада. Надеюсь, Егор меня простит, но эта песня меня тогда возмутила. Однако у меня тогда был такой интересный период в жизни – я была готова к новому, к экспериментам. Тем интереснее для себя мне было ее записать как некий вызов. Тем более я сама напевала «Прованс» еще неделю – это стало добрым знаком. Меня в ней очень зацепила эта ироничная тема: «Ой, что ты там говорил, у меня не получится? Ну-ну, малыш, подожди».

В итоге я ее решила записать как свой личный шлягер – не хотела ее делать остромодной и актуальной. Так и все остальные мои шлягеры: они вне времени, и поэтому никогда не выйдут из моды – всегда где-то в сторонке топчутся. Хотя поняла я это только спустя десять лет. Я вообще не умею прогнозировать: единственное, что я могу спрогнозировать, – это то, что я буду кайфовать, когда буду петь.

У меня есть такая тема – примерка песни. Мне надо поехать в студию и спеть ее, чтобы понять, как она ляжет на мой тембр; наполняю я песню собой или не наполняю. И если я не делаю песню лучше, то не берусь. «Прованс» стал со мной очень дерзким и игривым. Константин Меладзе тогда очень помог мне – мы записали вокал в его студии, и он делал аранжировку. Он удивительно музыкальный и тактичный человек: сказал мне какие-то волшебные слова, и я моментально уверовала в себя в моменте. Я, как кошка, щурила глазки и не могла поверить, что это обо мне говорят. Тогда меня, правда, не баловали теплыми отзывами по поводу моей одаренности и моего вокала – еще не было массового такого одобрения, внимания. Так что его слова значили для меня очень много.

В самом начале, когда вышел мой первый альбом «Город обмана», в творческом процессе я участвовала только в роли певицы – остальное делал Влад Валов, у него была своя концепция. А я тогда была такой малюткой: многого не понимала и не очень вхожа была в творческий процесс. При этом «Город обмана» – это портрет, абсолютно списанный с меня. Такой я приехала в Москву: запуганным, неуверенным в себе, подозревающим все, что шевелится, зверьком. И это очень нескоро изменилось. У меня было несколько моментов, когда я всерьез задумывалась о том, чтобы уйти из музыки: мне казалось, что я занимаюсь не своим делом. Я пою, я очень люблю это делать – но у меня нет хватки, я не реализована так, как этого хотелось бы. Были и финансовые трудности. С «Провансом» ко мне пришла уверенность – в своей уместности, в себе, вообще во всем.

Сейчас у меня получается зарабатывать столько, чтобы я могла не задумываться об этом. Это большой кайф. При этом я очень не сразу поняла, что такое деньги и как к ним надо относиться – мои ранние песни высмеивали золотую молодежь. Сама же я всю жизнь очень комплексовала от бедности, потому что бедность – она липкая, она очень стыдная в нашем сознании. Когда ты самый бедный – это ад, особенно если ты подросток, а все вокруг начинают блистать всем на свете. Я воспитывалась в советской семье, в советском обществе, где желание успеха и комфорта порицалось, – и когда вдруг начала зарабатывать больше своих друзей, стала этого тоже стыдиться. Мне пришлось проделать интересную работу над собой, чтобы понять, что деньги – это не грязь. Грязь – это то, что вылазит из меня, если я ставлю на первое место в своей жизни материальный план. И когда я перестала пренебрегать деньгами, я перестала стыдиться их.

У меня много позитивных песен, это моя терапия. Я их пою, потому что в них верю, и в эти моменты я разрешаю себе быть восторженной, наивной. Это состояние заполняет меня и не может не заражать окружающих. Но если в молодости ты в силу своей наивности мог дольше фокусироваться на позитивных вещах, то с возрастом приходится делать над собой усилие, чтобы разглядеть что-то хорошее. И эти песни сейчас – они про такие мои маленькие победы.

Я очень рада, что мой репертуар позволяет мне взрослеть, что я не певица в шортиках: я могу перестроиться от «Прованса» к «Скучаю» – и это уже Елка, которая открыла свое умение переживать боль. Я могу петь эти песни в одном концерте и быть в них честной: они вместе со мной наполняются новыми смыслами, переживаниями, приобретают даже новый окрас. Но я наконец-то себе разрешила и песни про мрак и дно – в сайд-проекте «Яаvь».

Я росла на Бьорк – это самая главная женщина в моей жизни. Еще на трип-хопе: Portishead, Lamb немного – вся атмосферная электроника выросла из этого. И мне очень хотелось однажды сделать что-то подобное. Вообще, я слушаю огромное количество разной музыки, но ничего специально не копаю: нашазамила, в сборник закинула – даже названия не запоминаю. Или друзья что-то ставят. Плюс мне присылают кучу демок ежедневно. В какой-то момент у меня на полке накопились песни, которые не помещались в моем понимании в Елку. «Яаvь» – это что-то отдельно существующее. Но это тоже я.