Александр Горбачев - Не надо стесняться. История постсоветской поп-музыки в 169 песнях. 1991–2021 [litres]

Когда мы переехали в Питер в 2010 году, мы стали придумывать с Леней совершенно другие вещи. Какие-то новые песни поперли, какая-то новая энергия. Возможно, это город, истории, какие-то новые люди – это все нас вдохновило и зарядило так, что мы стали резко делать что-то иное. «Простая песня», «Мама», «Улыбайся» – вот эти все песни, которые вошли в первый альбом. Все годы с 2010-го по 2016-й мы писали под акустику с Леней. Не пускали никого больше, никакую другую энергию – делали это только под гитару.

Про свою вокальную манеру могу сказать, что так получается: чем больше наблюдаешь, тем больше ты понимаешь. Ты слушаешь музыку и находишь свое – оно проявляется в тебе через какое-то время. Так и формируется вкус. У меня были какие-то преподаватели, но они не дают тебе стиля: они дают тебе правильное воспроизведение звуков, правильное дыхание. Но я помню тот день, когда все встало вдруг на место; все моменты, кусочки – они сложились в пазл, в одно большое понимание себя и своей музыки. Это было в Питере, когда мы записали свою первую пластинку, которая совершенно никому не известна. Мы собрали все песни, которые писали в Могилеве, и решили, что нам нужно это все записать. Прилетели в Питер, никого не зная, на три первых концерта. На этих квартирниках познакомились со всеми. В частности с ребятами, которые разрешили нам бесплатно записываться на студии. Когда мы записали этот альбом, я еще немножко была в таком раздрае: тут фишечка, тут фишечка, тут такое, тут сякое – не было полного понимания. И вдруг «Простая песня» пришла стихами и каким-то пониманием себя. После этого все сложилось.

Песня «Маршрутка» вся родилась из фразы «Это не шутки» – по-моему, это так было. Некоторые фразы, которые Леня придумал, ну, они прямо в точку, они становятся судьбоносными. Потом у меня родилась фраза «Я не искала будто минуты, чтобы побыть, как раньше, вдвоем, / Перебила гору нашей посуды, на свадьбу дарили ее». При этом часть про свадьбу потом родилась; через неделю, наверное. Мы ее как-то не спеша так придумывали, по фразе – как сериал. В припеве вообще изначально было «Он шофер маршрутки», и мы год пели ее так. Мне вообще в тот период хотелось играться словами – находить какие-то фразы типа «Счастливые два идиота, я и он». Хотела делать так, как мы в жизни говорим, а фраза «Это не шутки» – она же всегда так произносится… «Это вам не шуточки», да? И вот сейчас это уже немножко стало нарицательным. Когда кто-то говорит «Это не шутки», все время хочется договорить, да? Фраза стала мемом. И это круто! Ты влияешь на движение языка, вау. Я, белорус (смеется) из маленького городка Чаусы, влияю на язык, на его подвижность.

Дело в том, что в Могилеве маршрутки – это что-то… Я не могла себе позволить долго маршрутку, я ездила на автобусе. В маршрутке дороже, поэтому реже ездила – это как такси было для меня. А когда мы стали зарабатывать первые деньги, уже ездили на репетицию на маршрутке. И я помню вот эти моменты, когда ты в маршрутке, ну, как свой. Когда все передают деньги, они уже как бы общие. И ты можешь спросить, как тебе куда-то проехать, а вся маршрутка тебе будет увлеченно рассказывать, завяжется разговор. И эти стрелялки глазами я столько раз наблюдала в маршрутке именно – потому что там все как-то компактно, энергия такая. Все там между вами вращается, очень все близко. Конечно, это романтика! Когда ты едешь, с кем-то постреляешь глазами – и больше никогда его не увидишь.

Песня, конечно, зафиксировала тот момент, когда маршрутка была мейнстримом; когда все ездили на маршрутке и все понимали этот текст. Мне так много девочек писало! «А у меня муж шофер маршрутки», «А мы встретились в маршрутке», «А у нас прямо так же, мы познакомились в маршрутке, и теперь у нас двое детей» (смеется). Возможно, потом кто-то послушает эту песню и будет спрашивать, что это такое вообще – «маршрутка». В 2098 году.

Почему в русскоязычной поп-музыке так много песен про общественный транспорт? Потому что это же рома-а-нтика! Это как крылья, которых у нас нет: они нас могут унести туда, где без нас хорошо. Ну в смысле хорошо там, где нас нет, – люди всегда стремятся куда-то. Они не хотят быть здесь и сейчас, а хотят всегда куда-то лететь, бежать, ехать. И вот этот теплоход, маршрутка, какая-то машина, типа самолет – это что-то, что тебя унесет от твоих проблем.

Это удивительно, но когда пару лет назад мы были на рок-фестивале, мы играли «Маршрутку». И байкеры с пивом, посадив своих детей на плечи, просто отрывались! Да и без детей… Это было какое-то месиво, потому что шел дождь: все в грязи, но счастливые, и эти все песни так заходили классно. Но у нас были живые барабаны, и на концерте мы звучим немножко тяжелее – соединяем какие-то несоединимые вещи. Ну, сейчас уже вообще все можно мешать: рок, поп, электронщину, джаз, поп или какой-нибудь соул – все это подмешиваешь, и получается нечто уникальное. Это раньше по-другому было: я выросла в то время, когда на стене писали типа «Рэп – кал, рок – класс. / Кто не за нас, тому – в глаз», вот это все. Если ты ходил в кепке и растянутом худи – то все, тебе от рокеров прилетало. Сейчас смешалось все, и мне это нравится – что я могу сочетать это и в одежде, и в музыке. Штампы долой! Еще нравится отсекать лишнее: и в текстах, и в музыке оставлять только то, что главное, чтобы это было читаемо. Есть определенные формулы, которые мы сами себе придумали и вывели: когда я их придерживаюсь, то понимаю, что да, прикольно получается. Такой алгоритм.

Саундтреки к сериалам действительно помогли нашей популярности. Когда мы построили свою студию (это недавно было), то поняли, что мы открыты и готовы писать больше, в том числе отдельно музыку для фильмов. Вот сейчас я встретила одну актрису – главную героиню фильма «Жила-была одна баба», Дашу [Екамасову] – и она мне говорит: «Представляешь, твоя песня сейчас вошла в фильм “Алина”, который снял американский режиссер [Бен Баренгольц], получивший несколько “Оскаров”, и там, в этом фильме, две русские песни: твоя и Шнура». Когда это слышишь так, просто невзначай, то думаешь: «Как классно – как это вообще все происходит?» Потом ты переживаешь эти песни вместе с новым видеорядом – и они по-другому раскрываются, ты по-другому вообще смотришь на себя. Я однажды пришла в кино и только где-то на припеве поняла, что это моя песня, – потому что на нее сделали кавер. Это фильм «Я худею», который стал кассовым, – и в начале играет песня «Мама». Я просто не поняла, что это моя песня (смеется)! Только на припеве.

В начале 2020-х, когда упругий хаусовый звук практически оккупировал FM-эфир, уже не так просто представить себе, насколько свежо «Имя 505» смотрелось в момент появления. За новым украинским дуэтом мужчины и женщины стоял человек, организовавший предыдущий успешный проект в этом формате, – Алексей «Потап» Потапенко, но на «Потапа и Настю» «Время и Стекло» были похожи только гендерной комплектацией. В остальном все было совсем наоборот: никакой ностальгии, никакой народности; вместо них – аскетичная сухость аранжировок, гуттаперчевый R’n’B-грув, сочетание мелодической эквилибристики с ритмическим упорством, да еще и вызывающе яркий визуальный стиль. А еще – почти демонстративный отказ от смысла: что за 505, почему 505 – неважно.