Григорий Брейтман - Преступный мир: Очерки из быта профессиональных преступников

Но, как ни стараются всяческого рода доносчики из преступников скрывать свое поведение, их отношение к полиции в конце концов выясняется, делается общеизвестным среди воров. Сначала такого изменника подозревают, следят за ним, говорят при нем о вымышленных преступлениях, и когда видят, что полиции об этих преступлениях также известно, это уже считается доказательством вины заподозренного. Тогда с виновником рассчитываются тут же на свободе, но в таких случаях дело кончается убийством менее часто. Зато когда виновник, которого записали на «черную доску», попадает в тюрьму, ему там конец. Несмотря на то, что тюрьма — закрытое учреждение, туда необыкновенно скоро проникает всякая новость, близко касающаяся и интересующая тюремное население. Ежедневно в тюрьму приходит «почта» в виде возвращающихся в тюрьму после пребывания на свободе профессиональных преступников, а также арестантов, прибывших с этапом, и в тюрьме известны все происшествия и выдающиеся злобы дня, касающиеся всех тюрем России. Затем, важные и срочные новости передаются в тюрьму посредством записок, переданных в хлебе или другим каким-либо секретным образом. Способам этим числа нет, и к тому же многие из них неудобно пояснять в печати. «Почта» с необыкновенным интересом встречается арестантами, она несколько заполняет пустоту и скуку, на которую они обречены. Если на свободе произошел большой «шухер», крупная кража или убийство с целью грабежа, в тюрьму немедленно проникает известие об этом. Все крайне интересуются, кто совершил преступление, поймали ли виновников и т. д. В тюрьме об этом только и говорят, и если преступление совершено членами преступного мира, там часто скоро узнают о героях его, несмотря на то, что поиски поднятой на ноги полиции ни к чему не приводят. По этой причине полицейские агенты иногда во время совершения крупных преступлений являются под ворота тюрьмы, чтобы арестанты видели их через окна и заинтересовались причиною появления своих профессиональных врагов. Арестанты, будучи за решетками тюрьмы, понятно, не боятся полицейских «сук», и вот тут открыто изливается все их презрение и ненависть к ним.

Интересно наблюдать такую картину. Стон стоит в воздухе от неистовых криков, шума, стука и свиста. Из тысячи глоток изрыгается ужасная, специально арестантская брань, брань изощренная, бесконечная, в стихах и прозе. Все население тюрьмы повисло на решетках тюремных окон, арестанты просунули сквозь решетки руки, потрясают яростно кулаками. Огромные арестантские шиши заключенные направляют обеими руками по адресу полицейских. Целый дождь плевков через окна падает на тюремный двор, некоторые арестанты принимают гнусные, отвратительные, бесстыдные позы в окнах, раздеваются, — и все по адресу блюстителей нравственности. Но среди этой толпы яростно возбужденных людей заметно несколько арестантов, особенно выдающихся по своему неистовству. Они чуть ли решетки не грызут от необыкновенной ярости, гогочут в бессильной злобе оглушительнее всех и, кажется, способны съесть первого попавшегося им врага. Между тем, для этих-то арестантов явились сюда полицейские. Ведут же себя яростнее всех эти арестанты для того, чтобы не вызвать у товарищей сомнения в их корректности, убедить их в своей необыкновенной ненависти и злобе к полицейским, которые секретно получают от них сведения обо всем слышанном в тюрьме, и нередко через тюрьму обнаруживаются крупные преступления.

Как уже было сказано, тюрьма представляет совершенно особенный мир, имеющий по своей внутренней жизни мало общего с внешним миром. Здесь свои законы, порядки и обычаи. Хотя над тюрьмой есть непосредственная власть — начальник тюрьмы, но тюрьма имеет некоторым образом свое самоуправление.

На языке профессиональных преступников тюрьма именуется «кичем», «Романовым хутором», «цинтовкой» и др. Население тюрьмы весьма разнообразно. Прежде всего тут люди разных сословий, причем преимущество в этом отношении на стороне крестьян и мещан. Арестанты помещаются по несколько человек, иногда по 20, в камерах. В одних камерах помещаются арестанты срочные, т. е. отбывают наказание люди, приговоренные на разные сроки тюремного заключения, главным образом по приговорам мировых судей; в следственных помещаются люди, находящиеся под следствием, далее есть камеры для преступников, отправляющихся в каторжные работы, и т. д. Самые интересные для наблюдателя — это общие подследственные камеры, так как там ютится разнообразный преступный люд всяческих положений, а главным образом — опытный и испытанный во всяких делах уголовного характера. Об отдельных камерах речи тут, конечно, не будет, так как на быт тюремного населения жизнь отдельных преступников влияния не имеет и ничего дать интересного в этой области не может.

Коренное тюремное население обыкновенно называет себя «шпаною», подразумевая стадо барашков, «шпану», всех одного цвета, одинаковых и равных во всех отношениях. Автор не намерен знакомить читателя очень подробно с тюремной жизнью, так как такой труд не по силам ему и, кроме того, ей следовало бы посвятить целую книгу. Каковы бы ни были размеры этой книги, все-таки весь материал, даваемый тюрьмой для наблюдателя, не был бы исчерпан.

Арестанты большую часть дня, в особенности зимою, проводят в своих камерах. Кроме нар, стен и своих товарищей по камере, они ничего больше не видят. Все приедается до омерзения; отсутствие свежих впечатлений, какой-либо деятельности, необходимой при всякого рода борьбе за существование, заставляет арестантов, если можно так выразиться, искусственным путем создавать себе особую жизнь в тюрьме. Жизнь эта наделяет их какими-либо интересами, заставляет их проявлять те чувства, которые проявляют люди, живущие на свободе и предоставленные самим себе. Если свободный человек беден, т. е. не имеет удовлетворительного помещения, хлеба, платья и т. д., то он все-таки может стремиться к перемене своей участи, искать заработка, выпросить у кого-нибудь, но во всяком случае он знает, что у него всего этого нет. Другое дело арестанты. Им предоставлено помещение, тепло, платье, пища, а между тем, всякий, пользуясь этим всем, знает и чувствует, что он во всем этом нуждается. Каждый человек живет различно от другого, а тюрьма заставляет их жить одинаково. Будучи вынуждены, несмотря на полную антипатию к ней, применяться к этой жизни, они сходятся на одном пункте — на преступлениях. Дыша одним воздухом, питаясь одинаковой пищей, нося одинаковое платье, ведя одинаковый образ жизни, думая о свободе, мечтая о прошлом и страшась будущего, все эти люди, постепенно, наподобие супругов, влияя друг на друга в тесном общении, наконец делаются во многих отношениях похожими друг на друга, Они приобретают одинаковые взгляды на жизнь, один передает другому свои недостатки, каждый дополняет другого. Резкие различия между людьми сглаживаются, и таким образом является новое общество, имеющее собственную закваску, язык, т. е. жаргон. Среди членов такого общества устанавливается связь на всю жизнь, тюрьма на них всех кладет свой отпечаток.