Валентина Краскова - Кремлевское золото

«Многое способно возродиться из того, что уже умерло», — предостерегал Гораций. Да, действительно, все меняется, но ничего не погибает. Едва ли не каждый день мы имеем возможность лицезреть ослепленных незнанием (и что хуже всего, не желающих ничего знать) людей, которые, размахивая кроваво-красными знаменами, скандируют известный еще со времен Древнего Рима лозунг: «Хлеба и зрелищ!» Меняется форма, но суть остается. Так было в Древнем Риме, так было во всех существовавших и существующих ныне цивилизациях. И социалистическая система, как бы ни старалась отмахнуться от этих пороков. Не сумела избежать их. Ведь посмотрите: поощрялись и продолжают поощряться два основных желания — удовлетворение материальных потребностей и стремление к развлечениям. А именно это и отвлекает от мыслей о главном, основном. Таким образом, процесс творческого переосмысления жизни никогда не поощрялся. Как только появлялись первые проблески общественного самосознания, их тут же старались задавить в самом зародыше. Куда легче накормить народ и рассказать ему занимательную сказку о житии-бытии, о светлом и уже таком недалеком будущем. Во все времена наблюдалась одна любопытная тенденция: изучение истории тоже никогда не поощрялось, ее всегда стремились исказить. С какой целью? Чтобы не замечать тех самых ошибок и не задумываться над их исправлениями. И чтобы создать видимость благополучия. Но, как утверждал Цицерон, «ошибаются те, которые во время благополучия думают, что навсегда избавились от невзгод».

Власть и золото — понятия неразделимые. Есть деньги — есть влияние — есть власть. Золото питает власть. Власть нуждается в средствах точно так же, как богатство нуждается в сильной власти. Получается замкнутый круг, внутри которого томится, не находя выхода, нравственность. Ведь, как известно, власть портит нравы. Может быть, поэтому отношение к политике столь недоверчивое?

Что касается меня, то я могу принять все так, как есть. Но с одной лишь поправкой — чтобы при этом не отказывали разуму.

Валентина Краснова, 1997 г.

7 июля 1917 г., в то время, когда Ленин с Зиновьевым в шалаше предавались философским размышлениям о сущности бытия, в дверь квартиры № 24 дома № 48/9, что по улице Широкой в Петрограде, настойчиво постучали.

Надежда Константиновна Крупская уже не первый день ждала гостей в военной форме, а потому не удивилась их приходу. Впрочем, ни командовавший оперативным отрядом начальник контрразведывательного отделения штаба Петроградского Военного округа Борис Никитин, ни его помощник прапорщик Алексей Моллер, ни другие члены этого отряда также не были удивлены, не застав дома главного виновника только что подавленного в городе вооруженного большевистского путча.

Крупская сообщила офицерам, что ее муж, Владимир Ильич Ульянов, уже несколько дней не проживает здесь по неизвестной ей причине и что его местонахождение ей тоже не известно. Это была чистая правда. Уходя, супруг не осведомил Надежду Константиновну, куда намеревался податься — в целях строжайшей конспирации.

Тем не менее, гости решили не уходить с пустыми руками. В присутствии супруги бежавшего большевика № 1, хозяев квартиры — Марка Елизарова и его жены Анны (в девичестве — Ульяновой), а также ее сестры Марии при тщательном досмотре были найдены незначительные, на первый взгляд, документы: подозрительного рода телеграммы, письма, заметки. Среди прочих — письмо Ленина от 30 марта 1917 г., адресованное некоему «дорогому товарищу» и содержавшее, в частности, такие строки: «…на сношение Питера со Стокгольмом не жалейте денег!» Позже эта находка станет важным отправным моментом в расследовании уголовного дела о государственных изменниках.

Очень длительное время тема прихода к власти в России большевиков держалась под строжайшей тайной. Поэтому к документам по этому вопросу подобраться было практически невозможно. Слава Богу, сейчас мы имеем возможность восстановить ход событий, чтобы выяснить: кому, зачем, почему нужны были столь эпохальные исторические перемены. А главное — кто финансировал это крупномасштабное предприятие.

Сейчас мы можем с полной уверенностью утверждать, что «мирная июльская демонстрация» большевиков в 1917 г. стала кровавой репетицией Октябрьского переворота. Во время путча было убито более 700 мирных жителей и казаков. А спустя две недели после несостоявшегося ареста Ленина, под шумиху газет прокурор Петроградской судебной палаты возбудил против него и его сообщников дело о государственной измене. Почти все организаторы путча (а их было более 140 человек) — в том числе, Троцкий и Луначарский, оказались в «Крестах». Владимира Ульянова, основного идейного вдохновителя, среди них не было.

Скоро папка с материалами дела о государственных изменниках распухла до 21 тома. Из них следует: Ленина и К. воюющая с Россией Германия, действительно, заслала с целью подорвать изнутри мощь побеждавшей тогда в военных действиях русской армии. Следователь Александров, который блестяще вел дело Ленина и его сообщников (позже был расстрелян большевиками), выявил многие секретные механизмы их деятельности. Письмо вождя мирового пролетариата, обнаруженное при обыске на квартире Елизаровых, стало путеводной нитью, приведшей к шпионскому отстойнику в Швеции.

Подробно о нем рассказывал пойманный русской контрразведкой предатель Дмитрий Ермоленко, бывший прапорщик 16-го Сибирского стрелкового полка. 10 июля 1917 г. он признался на допросе в том, что завербовавшие его в шпионы капитаны Генштаба Шадицкий и Людерс «…упомянули фамилию Ленина, как лицо, работающее от Германии и для Германии, и что дела у него идут великолепно».

А вот свидетельство немецкого генерала Людендорфа, который в 1-ю мировую войну руководил военными действиями на Восточном фронте:

«Я не сомневался, что разгром русской армии и русского народа представляет большую опасность для Германии и Австро-Венгрии… Наше правительство, послав Ленина в Россию, взяло на себя огромную ответственность! Это путешествие оправдывалось с военной точки зрения: нужно было, чтобы Россия пала. Но наше правительство должно было принять меры, чтобы этого не случилось с Германией…»

Говоря о посылке Ленина, Людендорф имеет в виду переезд его и других большевиков-эмигрантов из Швейцарии в Россию. Эта операция была едва ли не основной среди тех, которые проводило германское правительство с целью разложить русскую армию и русский народ. Мощная Россия, занимавшая в то время стабильное положение в мире, была слишком опасна для Германии и Австро-Венгрии, а потому на свою кампанию немцы не жалели ни сил, ни средств.