Валентина Краскова - Преступления за кремлевской стеной

Маннергейм первым из европейцев встретился с таинственным далай-ламой. Сделал фотоснимки сцен быта и богослужения буддийских монахов. Дневники путешественника были изданы в 1909 году, а в 1940 году на их основе в Финляндии появилась увлекательная книга.

После экспедиции Маннергейм был произведен в генерал-майоры свиты Его Величества.

Затем он командовал дивизией в Польше. Участвовал в первой мировой войне.

После Октябрьского переворота Маннергейм, будучи уже генерал-лейтенантом, ушел в отставку и уехал в Финляндию.

После достижения Финляндией независимости в ней не было первоначально собственной системы управления. Крупные промышленники пригласили на финляндский трон немецкого принца Фридриха Карла Гессенского. Но тот даже не успел добраться до места царствования: отречение кайзера после ноябрьской революции в Германии сорвало эти планы.

Судьбу страны вручили Маннергейму. Ему присвоили звание правителя Финляндии. В этом ранге он разработал основы государственного управления, занимался дипломатической деятельностью: вел успешные переговоры о признании Англией и Францией независимости Финляндии.

Но на президентских выборах летом 1919 года Маннергейм потерпел поражение.

Верный «белой идее», он написал в октябре 1919 года письмо правительству, в котором призвал организовывать военный поход против России. Широкая общественность крайне негативно восприняла этот призыв. Маннергейм надолго отошел от политической жизни.

Генерал много путешествовал. Заседая в правлении банков, создал Союз защиты детей, возглавил финский Красный Крест.

В 1931 году Маннергейма пригласили председательствовать в только что созданном Совете обороны и присвоили ему звание маршала.

Когда вспыхнула «зимняя война», маршал взял на себя командование войсками.

Возвращаясь к отношениям Финляндии и Советского Союза в 1939 году, необходимо отметить, что новую ситуацию создало заключение советско-германского пакта о ненападении 23 августа 1939 года. В секретном приложении к этому договору Финляндия была отнесена к сфере советского влияния.

Командующему ЛВО было приказано срочно подготовить план «прикрытия контрудара», тайно форсировать подготовку войск и ускорить военное строительство. Расчет строился на том, что «контрудар» должен быть осуществлен в максимально короткие сроки. (Странно лишь, почему эти действия назывались «контрударом». Ведь никто серьезно не рассчитывал на опасность «удара» с финской стороны).

Справедливости ради следует сказать: стороны не теряли надежды на политическое урегулирование возникшего спора. Свидетельством тому стало решение о возобновлении переговоров представителей обеих стран с 12 октября 1939 года.

Правительство Финляндии получило приглашение послать своего представителя в Москву для обсуждения «конкретных политических вопросов».

Финляндское правительство попросило Юхо Кусти Паасикиви стать этим представителем. Он возглавлял финляндскую делегацию, которая заключила мирный договор в Тарту в 1920 году — правовая основа последующих отношений между Финляндией и Советской Россией. Этот договор был дополнен пактом о ненападении, подписанным в 1932 году, который должен был оставаться в силе до 1945 года.

Врученные Паасикиви инструкции разъясняли, что финляндское правительство не может вести переговоры о каком-либо пакте о взаимной помощи, территориальных уступках или создании баз на финляндской границе. Утверждалось, что это было бы несовместимо с провозглашенной Финляндией политикой нейтралитета. Самое большее, на что Финляндия была теперь готова, это согласиться с русскими просьбами при условии получения соответствующей компенсации. Таким образом, не могло быть и речи о заключении соглашений того сорта, которые были достигнуты с Прибалтийскими республиками. Чтобы подкрепить свою позицию, правительство Финляндии мобилизовало армию и начало эвакуацию крупных городов и пограничных районов.

Переговоры открылись в Москве между Сталиным и Молотовым с одной стороны, и Паасикиви — с другой. Советский Союз предложил пакт о взаимной помощи либо общего характера, либо относящийся только к зоне Финского залива СССР, далее, потребовал передать ему в аренду полуостров Ханко для создания военной базы, с гарнизоном численностью 5 тысяч человек, уступить все внешние острова, включая самый крупный и самый западный остров — Сурсаари; отодвинуть государственную границу на Карельском перешейке примерно на 40 миль дальше от Ленинграда.

Сталин сказал: «Мы не можем ничего поделать с географией. Поскольку Ленинград передвинуть нельзя, придется передвинуть от него подальше границу».

Далее предлагалось ликвидировать все укрепления по обеим сторонам новой границы; передать СССР финскую половину полуострова Рыбачьего на севере страны и заключить соглашение, что ни одна из сторон не будет вступать в какие-либо пакты, направленные против другой стороны. В свою очередь СССР предлагал в качестве компенсации территорию в Советской Карелии в два раза большую, чем та, которую уступала Финляндия, и выражал готовность разрешить Финляндии построить укрепления на Аландских островах, которые в то время были демилитаризованы, но вооружения которых Финляндия добивалась с 1938 года.

Паасикиви имел строгие инструкции придерживаться существовавших договоров и не принимать никаких предложений, которые могли бы поставить под вопрос нейтралитет страны.

Позиция Хельсинки состояла в том, что у Москвы нет законных оснований выдвигать требования, которые сделали бы для Финляндии невозможным придерживаться принципов скандинавской политики нейтралитета. Финляндия могла и стала бы защищаться: от неё или от другого государства с ее территории не исходило никакой угрозы для Советского Союза. Существовали сильные опасения, что территориальные уступки, особенно предоставление военно-морской базы в западной части Финского залива, будут первым шагом к потере независимости. Занимая эту твердую позицию, правительство могло рассчитывать на поддержку общественного мнения, которое всецело выступало за сохранение территориальной целостности.

Несмотря на уступки с обеих сторон, соглашение так и не было достигнуто, и переговоры были прёрва-ны в середине ноября 1939 года. Камнем преткновения оказалась военно-морская база на Ханко.

Следует подчеркнуть, что в Хельсинки предавались опасному заблуждению юридического порядка, полагая, что Сталин не пойдет на объявление войны, чтобы добиться своего; что Советский Союз, который неоднократно подчеркивал свое стремление к миру, не поставит под угрозу свою международную репутацию, развязав войну против крошечного северо-западного соседа. Угрозы и предостережения Молотова принимались за блеф, испытание нервов, приемы, с помощью которых русские хотели запугать финнов. Ведь не объявлялось никаких ультиматумов. Считали, что либо все останется по-прежнему, либо будут продолжены переговоры.