Валентина Краскова - Преступления за кремлевской стеной

Дело, видимо, в том, что при легочной форме заражение происходит аэрогенным путем во время работы с материалами, зараженными спорами сибиреязвенных бацилл. Болезнь протекает по типу тяжелой бронхопневмонии. Не это ли разгадка страшной трагедии 1979 года? Чтобы так заболеть, надо, грубо говоря, что-то в себя вдохнуть, то есть микробы, находящиеся в воздухе в «подвешенном» состоянии!

Из беседы с Фаиной Афанасьевной Абрамовой (в прошлом — доцента кафедры патологической анатомии Свердловского медицинского института):

— В 1979 году я уже была на пенсии, но меня пригласили поработать в 40-й больнице патологоанатомом. Так что печальные апрельские события я помню хорошо.

Однажды в субботу, это было в начале месяца, к нам доставили молодого крепкого мужчину, а в понедельник он уже скончался. Меня попросили посмотреть: дескать, очень сложная и непонятная болезнь…

Ладно. Провели вскрытие. Бросилось в глаза поражение лимфатических узлов и легких. Но, кроме этого, я обратила внимание на геморрагическое воспаление оболочек головного мозга, мы обнаружили так называемую «шапочку кардинала». Что это такое? Я говорю: похоже на сибирскую язву. Но и клиницисты, и инфекционисты, присутствовавшие тут, усомнились: полноте, с сибирской язвой мы давно покончили…

Я спрашиваю: а в городе все чисто, нет ли где-нибудь инфекции? И кто-то тогда признался: дано указание приготовить палаты, ждем больных, что-то, выходит, есть.

Мы решили провести бактериологические исследования, созвонились с отделом особо опасных инфекций облСЭС, отправили труп туда. В микроскопических срезах было полно микробов сибирской язвы! И завертелось…

Выяснилось, что в 20-й больнице — вспышка, несколько смертей от поражения легких. Но диагноз другой: пневмония. Вызывают к заведующему обл-здравотделом Н. С. Бабичу, в Свердловск прилетел из Москвы профессор В. Н. Никифоров. И собравшимся патологоанатомам, судмедэкспертам однозначно объявили: да, это действительно сибирская язва. Мы поверили и принялись за свою адскую работенку.

Всех пораженных людей свозили в 40-ю больницу. По каждому подозрительному случаю в других районах города мы выезжали немедленно. В первые дни в целях безопасности медперсонал глотал антибиотики. Мне пришлось обрабатывать очень много трупов, 42 случая я знаю точно…

Что было потом, когда вспышку победили? Случай-то во всех смыслах уникальный. В высших медицинских кругах (с ведома П. Н. Бургасова) решили по «горячим следам» ЧП подготовить и опубликовать монографию (причем в Свердловске). Запланировали под это дело кандидатскую диссертацию. Занимались ею я и Лев Моисеевич Гринберг, работавший тогда патологоанатомом в тубдиспансере.

Материалы были собраны, мы поехали в Москву, еще две недели работали там, написали. Оставили в том числе и 80–90 цветных слайдов. Морфологическая картина была очень богатой. Но… больше о монографии (диссертации) мы ничего не слышали! Дважды меня приглашали выступить с докладами о ЧП, сибирской язве в Москве (в Боткинской больнице) и в Свердловске, на областном семинаре патологоанатомов. Но оба раза в последний момент я слышала: сообщения отменяются, сибирская язва не относится к числу особо опасных инфекций…

«В память» о тех днях у меня остались именные часы — подарок Свердловского облисполкома — и убеждение, что заражение людей в апреле — мае 1979 года происходило в основном аэрогенным путем.

Татьяна Игоревна Козак, патологоанатом:

— Когда случилась эта беда, специалистов нашего профиля объединили при 40-й больнице. Едва был поставлен диагноз, нам сказали и о том, что заражение сибирской язвой происходит через мясо. Но мои личные наблюдения говорят о другом, многое не укладывается в голове.

Во-первых, среди погибших было много алкоголиков, то есть людей с явно ослабленной иммунной системой.

Во-вторых, я помню двух инженеров — офицеров запаса, проходивших в те дни военные сборы в одной из воинских частей, размещенных в Свердловске. Оба скончались все по той же причине.

В-третьих, умирали люди, совершенно не имевшие отношения к мясу. Путь заражения не пищевой, а воздушно-капельный. Уникальный, случай! Откуда? Не знаю…

По этому поводу до сих пор ходит множество слухов. И отчасти, наверное, потому, что в свидетельствах о смерти вместо слов «сибирская язва» мы ставили шифр 022. А если что-то начинается с нуля, то народ убежден: это секретно…

Что это означает?.. А то и значит, что среди большинства населения, равно как и у отдельных общественных деятелей и специалистов, играющих не последнюю роль в своем деле, бытует стойкое убеждение, что ЧП десятилетней давности свердловчанам «подарил» НИИ вакцинных препаратов Министерства обороны СССР, с давних пор разместившийся в 19-м военном городке, в гуще жилого массива города.

На память приходят маловразумительные, туманные публикации нашей печати десятилетней давности. Зарубежные радиоголоса однозначно и прямо называли ЧП в Свердловске выбросом «бактериологического оружия», наши средства массовой информации неуклюже «оборонялись», железно придерживаясь своей позиции: в Свердловске была сибирская язва, люди заразились через мясо, проведен ряд мер по дезинфекции территории, вакцинации (иммунизации) населения, скота, профилактические работы…

Комментарий Маргариты Ивановны Ильенко:

— Нет, это была не сибирская язва. Я же профессионал, старый и опытный медик. У больных, виденных мной, были поражены легкие, дыхательные пути. Плюс удивительная скоротечность болезни. С чем же мы имели дело? Мне кажется, с каким-то специально выращенным в определенных условиях микробом. И мне очень жаль, что правда об этом утаивалась с самого начала. Многих последствий удалось бы избежать, ошибок, неправильных действий, страха…

Главный врач НИИ охраны материнства и младенчества Тамара Федоровна Киреева:

— Мы получали списки улиц района, откуда нам категорически запрещалось принимать рожениц. Еще от нас забирали в 40-ю больницу сестер-анестезиологов, и по своим врачебным каналам мы знали, что туда поступали больные из «зоны» — в основном с поражением легких…

Что это были за списки? Удивительная закономерность: особенно много пострадавших привозили с улиц Селькоровская (16 человек), Эскадронная, Ляпустина, Полдневая, Военная, Агрономическая (речь идет о 24-й больнице)… Почему? Если посмотреть на карту города, то нетрудно заметить: все эти географические точки находятся… к югу от 19-го военного городка! Особенно из предприятий района не повезло рабочим завода керамических изделий.

Люди вспоминают: ветер в первые дни апреля 1979 года дул преимущественно с севера на юг…

17 февраля этого года в Свердловске произошло, пожалуй, беспрецедентное событие. Коллектив Сектора военной эпидемиологии (СВЭ) — одного из структурных подразделений НИИ микробиологии Министерства обороны СССР, созданного в 1986 году на базе научно-исследовательского института вакцинных препаратов того же ведомства, — распахнул двери своих лабораторий для гражданских лиц. В гости к военным-ученым в 19-й городок были приглашены народный депутат СССР В. И. Шмотьев, первый секретарь Свердловского горкома партии В. Д. Кадочников, представители районных властей, ученые Уральского отделения АН СССР, экологи, журналисты. Состоялись осмотр засекреченного доселе объекта, пресс-конференция. И, конечно же, разговор коснулся событий 1979 года.