Лодевейк Грондейс - Война в России и Сибири

Продажа и употребление алкоголя карались у красных смертной казнью. В Уфе я видел дом одной вдовы, которая была расстреляна по приказу комиссаров за то, что гнала самогон. Трезвость большевистского начальства, в большинстве своем малопьющих евреев, общеизвестна.

На этот счет у меня в феврале 1919 г. был разговор с министром С… (возможно, автор имел беседу с Н. С. Зефировым, с 18 ноября 1918 по 1 апреля 1919 г. министром продовольствия и снабжения в Российском правительстве. – Примеч. сост. ), человеком с извращенным умом. Я спросил его: из каких соображений его правительство разрешило продажу водки? Все знают, какие размеры в вашей несчастной стране принимает злоупотребление алкоголем.

– На это у нас было много причин. Во-первых, безденежье нашего правительства. Во-вторых, повсеместное изготовление «самогонки» крестьянами, зачастую плохо очищенной и вредной для здоровья. Правительство решило заменить ее чистым и более безопасным алкоголем.

– Но почему не запретить в первую очередь производство и продажу? Почему не наказывать крестьян за подпольное изготовление водки, как это делают большевики? Вы знаете, что Троцкий ввел за это смертную казнь?

– Это было бы невозможно. Только представьте себе, сколько бы нам потребовалось жандармов! Крестьяне продолжали бы гнать самогон, в Сибири всегда его пили. И потом скажу вам главное. Запретив населению водку, мы бы вынудили людей чувствовать себя виноватыми перед законом, они стали бы гражданами-нарушителями. Лучше позволить то, чего не можешь не допустить.

– Весьма наивная логика. Сам Лигуори [Альфонсо де Лигуори (1696–1787) – католический епископ, святой покровитель исповедников и моралистов. – Примеч. сост. ] так не пекся о грешниках. Если в своем новом обществе вы не сможете искоренить воровство и взяточничество, вы их разрешите, исходя из вашей предупреждающей юриспруденции?

Повсеместно врагу оставлялись большие запасы зерна, и невольно напрашивается вопрос: а что если форс-мажорные обстоятельства были только удобной отговоркой для интендантов и начальников транспорта? Перед мостом в Уфу было оставлено множество эшелонов с зерном, в Уфе 6 миллионов пудов зерна и 4 миллиона пудов овса достались довольным красным и проданы коммерсантам-евреям, приехавшим в Сибирь за зерном, чтобы торговать им в России. В Челябинске необъяснимым образом интенданты оставят еще 4,5 миллионов пудов зерна.

Речь идет о Ставке главнокомандующего Восточным фронтом Российской армии генерал-лейтенанта М. К. Дитерихса.

Заместитель руководившего Межсоюзным техническим комитетом американского инженера Стивенса.

На следующее утро генерал Джек пожаловался за выговор от главного штаба русских, его, специалиста по железнодорожным перевозкам, отчитали за то, что он распорядился присоединить французско-английские вагоны к эшелону.

Численность красных повстанцев, действовавших в белом тылу определить крайне сложно. По словам историка С. П. Мельгунова, «все цифры, определяющие количество организованного партизанства, конечно, совершенно произвольны» ( Мельгунов С. П. Трагедия адмирала Колчака. Кн. 2. М., 2004. С. 189). Советский военный и государственный деятель П. С. Парфенов, не указывая, на каких данных основывается, определяет силы повстанцев к сентябрю 1919 г. в 120 000 человек (в этом числе 30 000 партизан Алтайской армии Е. М. Мамонтова, 15 000 Енисейской П. Е. Щетинкина, 10 000 Томской П. К. Лубкова, 25 000 Иркутской Н. А. Каландарашвили и А. Д. Кравченко, 15 000 Амурской Д. С. Шилова, 15 000 Уссурийской Г. М. Шевченко и 10 000 партизан Забайкальской армии М. М. Якимова) [ Парфенов П. С. ( Алтайский П. ). Гражданская война в Сибири. 1918–1920 гг. М., 1924. С. 131]. Капитан Думбадзе приводил данные, согласно которым численность сил красных повстанцев только в Енисейской губернии составляла 30 000 человек, против которых вели боевые действия два белых фронта ( Думбадзе Г. С. То, что способствовало нашему поражению в Сибири в Гражданскую войну // Восточный фронт адмирала Колчака / сост., науч. ред., предисл. и коммент. С. В. Волкова. М., 2004. С. 584, 586).

Грондейс объединяет разные события – участие Партизанского отряда атамана Б. В. Анненкова в боях на Уральском фронте (до октября 1918 г.) и предшествовавшее ему подавление восстания в Славгороде. Речь идет о Славгородско-Чернодольском восстании крестьян Славгородского уезда Алтайской губернии в августе – сентябре 1918 г., поднявшемся ввиду недовольства объявленной Временным Сибирским правительством мобилизации в Сибирскую армию.

Речь идет о передаче командованием 23 октября 1918 г. Партизанского отряда Б. В. Анненкова в подчинение атамана Семиреченского казачьего войска (переименован в Партизанскую атамана Анненкова дивизию).

Вероятно, речь идет о чинах Маньчжурско-егерского батальона Партизанской дивизии атамана Б. В. Анненкова.

В июле 1919 г. отряд Анненкова был отправлен на фронт под Екатеринбургом, чтобы укрепить его, но он отказался сражаться (из Партизанской дивизии атамана Анненкова на Западный фронт были отправлены отдельные части; отказываясь выполнить приказ о переброске дивизии, Анненков объяснял это нежеланием находившихся в составе отряда киргизов и китайцев покидать российско-китайскую границу, а семиреченские казаки, по его словам, не хотели оставлять на разграбление свои хозяйства. – Примеч. сост. ). В городе он начал с того, что выгнал евреев из публичного сада, ограбил несколько кварталов, устроил 12 июля кровавый еврейский погром и сбежал за три дня до появления красных. В качестве извинения за погром начальник отряда прислал следующий рапорт: «11 и 12 июля разведчики моего отряда могут подтвердить, что евреи Екатеринбурга скупали денежные билеты Керенского в 20 и 40 рублей и готовились радостно встретить красных. Считая их поведение антиправительственным, я приказал моему отряду, защищающему город, положить этому конец, применяя при необходимости оружие. Солдаты, верные слуги отечества, не в силах перенести такой обиды от евреев, решили без ведома командиров, убить евреев. Что и было сделано. Учитывая исключительную отвагу этих солдат (!), прошу их не наказывать».

Из-за беспорядка в обращении денег – в Сибири ходило около тридцати различных валют, не считая всевозможных фальшивок, население вернулось к прямому обмену товарами. От рубля отказывались в качестве платы, но сохраняли его как основу расчетов. Так, киргизы продавали корову за 1500 руб.; масло – за 300 руб. за пуд; овес – от 22 до 30 руб. за пуд. Свои товары они меняли на чай – 30 руб. фунт; веревки для телег – 35 руб. аршин; железные листы и гвозди – 120–150 руб. за пуд; войлок – 60 руб. за квадратный аршин.