Юрий Кот - Украинцы! Мы русские! Какой восторг!

Украине уготована роль жертвы, когда грабить будет Запад, а обвинят во всем Россию. Цель проста — ресурсы и точка геополитического влияния в стратегическом районе пограничья между двумя цивилизациями. Методы тоже не новы. Через цветную революцию к диктатуре и радикальным группировкам, а дальше — управляемый хаос по теории американского Эдварда Лоренца и вечное римское «разделяй и властвуй».

Но есть незадача: на Украине всё ещё очень много русских. И не просто русских, а православных — главных врагов США, судя по убеждению Бжезинского, ещё одного паспортизированного «американца» из бесноватых русофобов. Основа православных русских — наш великий и могучий язык.

Ещё в начале 2018 года Венецианская комиссия признала русский язык самым угнетаемым на Украине. Как и следовало ожидать, принятый на Украине закон «Об образовании» сами же европейцы определили как не соответствующий европейским и международным нормам демократии и свобод. Более того, согласно решению ЕС, из всех языков национальных меньшинств именно русский язык, с подачи официального Киева, признан самым угнетаемым в стране.

И что? Да ровным счётом ничего! Закон работает. 400 000 русских детей на Украине поражены в правах — им запрещено учиться на родном языке. Но никто на Западе не делает ровным счётом ничего, чтобы остановить этот расизм. Просто потому, что русофобия не только разрешена, но и поощряема.

Сегодня они борются с нами, русскими, испокон веков живущими на этой своей земле. Здесь могилы наших дедов-прадедов, чьей кровью полита каждая пядь земли, начиная с княжеских войн и набегов, заканчивая гитлеровскими (читать европейскими) фашистами. А вы, те, кто, видя это, молчит, понимаете, что завтра они придут за вами?

«Als die Nazis die Kommunisten holten, habe ich geschwiegen, ich war ja kein Kommunist.

Als sie die Sozialdemokraten einsperrten, habe ich geschwiegen, ich war ja kein Sozialdemokrat.

Als sie die Gewerkschafter holten, habe ich geschwiegen, ich war ja kein Gewerkschafet r.

Als sie die Juden holten, habe ich nicht protestiert; ich war ja kein Jude.

Als sie mich holten, gab es keinen mehr, der protestieren konnte».

(«Когда нацисты пришли за коммунистами, я молчал, я же не коммунист.

Потом они пришли за социал-демократами, я молчал, я же не социал-демократ.

Потом они пришли за профсоюзными деятелями, я молчал, я же не член профсоюза.

Потом они пришли за евреями, я молчал, я же не еврей.

А потом они пришли за мной, и уже не было никого, кто бы мог протестовать».)

Эти слова произнёс Мартин Фридрих Густав Эмиль Нимёллер — немецкий протестантский богослов, пастор, о гитлеровских фашистах. Хочется предложить всем народам, живущим на Украине, запомнить эти слова и молиться, чтобы русские как можно быстрее проснулись и защитили себя, чем спасли и их от уничтожения.

Вот потому я утверждаю, что на Украине сошлись в бою две силы: русские и антирусские (прозападные) украинцы. Победа первых предопределена, но и вторые будут долго сопротивляться.

Что это за народ такой — русские украинцы? Ведь действительно, для знающего историю человека это сочетание выглядит как оксюморон — русский украинец. Но всё просто, как Божий день. Русский — морально-нравственный выбор и системные знания, прежде всего истории. А украинец — топоним, имеющий отношение к гражданству человека, живущего на территории, которая сегодня называется Украиной. Русский сегодня едва ли не единственная цивилизационная идентичность, не имеющая под собой необходимости кровного обоснования, это прежде всего духовная категория.

Поскольку данная книга о том, как я, украинец, вновь стал русским, позволю себе рассказать несколько слов о собственной эволюции.

Моё осознание себя русским украинцем претерпело массу трансформаций на этом пути. Всё началось с советского украинца, когда я был октябрёнком, пионером, комсомольцем… Когда я стал комсоргом школы… Когда меня, как и десятки миллионов других, не спрашивали и так называемые «элиты» развалили мою страну. Да, нам сладко дули в уши про сохранение Союза под маркой СНГ. И пока мы наматывали лапшу, нас обворовывали всё те же элиты и новые шустрые дельцы-фарцовщики-барыги.

Я, советский украинец, остался брошенным, обманутым и обворованным не какими-то заморскими бандитами, а своими же, вчера ещё лидерами партии, общественными деятелями — элитой, одним словом, то есть теми, в кого мы верили вместо Бога. Именно поэтому появился лидер постсоветских коммунистов Симоненко как носитель идеи советского человека и коммуниста, идеи социальной справедливости. Надо отметить, что ему это удалось блестяще — по очень достоверным моим источникам, на вислоухих коммунистах он сколотил капитал в сотни миллионов долларов.

Уже через пять лет после развала Союза я перестал быть советским украинцем. На фоне пропаганды воровства, беспринципности и бесхребетности моя юная душа искала то, за что можно было бы зацепиться, чтобы хребет не сломать и не воровать ради пропитания и нормальной жизни. Этой новой гаванью и костылём стала идея украинского украинца.

Мне было очень легко пропитаться этой идеей, поскольку стал уже преподавателем украинского языка и литературы. Тогда уже, при Кучме, началось преследование всего русского в образовании и насильственное насаждение украинского. А это значило, что ещё каких-то пять лет — и в приоритете будут именно украиноговорящие спецы.

Я знал много украинской поэзии, народных песен. Мне нравилось быть украинским украинцем. Я получил возможность снова во что-то верить. И этим чем-то снова стала моя страна. Мой советский украинец строил светлое будущее СССР, мой украинский украинец строил светлое будущее Украины.

Но уже через несколько лет начались нестыковки в моём украинском украинце. Ибо общество стало требовать от меня отказа от своего советского прошлого. И не просто отказа, а презрения к самому себе, своим родителям и дедам. Я улыбался и продолжал быть украинским украинцем, не принимая этой ненависти к самому себе. Я же знал, что всегда был на правильном пути. Ведь это именно советский украинец водрузил Знамя Победы над Рейхстагом…

И вот, когда украинскому украинцу пришлось упереться в стену отсутствия дальнейших перспектив своего развития при условии ненависти ко всему советскому, появился новый формат украинца — европейский. Только этот европейский украинец должен был ненавидеть уже не советского украинца, а русского. Любого русского: украинца, белоруса, таджика, узбека, армянина… Любого русского, поелику он, европейский украинец, — высшего сорта, скроенный по цивилизованным лекалам. На это пойти я никак не мог. Ненависть не способна к созиданию.

Вот именно тогда в моей жизни появился впервые образ русского украинца. Он появился как насаждаемый пропагандой классовый враг: вечно пьяный, тупой, хам и «совок», низшего уровня человек из тёмного прошлого, не имеющий в современном мире будущего. Но я не ненавидел его. Как ни пытались мне привить эту ненависть к нутру и душе, словно шарику, поливаемому чернилами, ненависть к русскому не прилипала. Наоборот, он всё больше нравился мне, этот русский украинец. Нравился своей бесшабашностью и свободой. И тёплые, и мудрые, и людей спасают, и любят по-настоящему, и подвиги совершают. И столько всего… А выпить? Выпить могут, но для праздника или от боли. Так ведь вся наша жизнь от праздника до боли. Сколько всего вынесла наша многострадальная русская земля — вся наша: и Россия, и Белоруссия, и Украина.