Вячеслав Смирнов - Театры Тольятти. Том 1

Размышления

– Сегодня дети плохо читают, только потому, что появился интернет и хрестоматии. Они «Войну и мир» читают на двенадцати страницах, потому что хрестоматия рассказывает о том, как Болконский так любил свой дуб, что ходил туда, потому что они друг на друга похожи. А Катерина в «Грозе»… Как заучили мы, вы, дети нынешние, что она – «луч света в темно царстве», так умри – она до сих пор луч света, хотя оно давно перестало быть царством. Когда-то учителя прочитали Добролюбова, и на этом умерли, и умрут с Добролюбовым под мышкой, как будто у Добролюбова ничего больше интересного нет.

– Я связан с Тольятти круче, чем вы думаете: ни женой, ни семьей, ни любовницей – я связан творческой жизнью. В том здании, где сейчас «Колесо», когда-то был ДК «50 лет Октября». И вот ко мне пришли боссы-специалисты и говорят: «Петр Львович, давайте поедем в Тольятти и посмотрим, как создать свой театр». Я ездил сюда не один раз. Договорились с Каданниковым и министром культуры Сидоровым, чтоб нам выделили дополнительные штаты, чтобы он дал нам 18 штатных единиц для работы в Тольятти. И мы при Самарском драмтеатре создали филиал Тольяттинского драмтеатра. Раз в неделю выезжали сюда в пятницу, оставались на субботу, играли в пятницу вечером один спектакль, в субботу – утром и вечером, в воскресенье – утром и вечером. Пять спектаклей в неделю играли в Тольятти – и уезжали. Но работали мы не в ДК «50 лет Октября», здесь еще не начинали реконструкцию, мы выступали в ДК «Синтезкаучук».

– Наша забота – вести разговор со зрительным залом на уровне не сюжета, а человеческой проблемы, проблемы нравственности, которые никогда не закончатся. Сколько будет крутиться Земля – столько будет ревности, любви, скупости, щедрости, злости, ненависти, радости человеческой. Все эти качества, бесконечные нравственные высоты – они останутся на всю жизнь. И мне бы хотелось, чтобы зрители в зале, которые смотрят спектакль, не примеривали это на себе, думали бы, что это у их соседа такая ситуация, или у их знакомых. Но если они подумают об этом – спектакль уже состоялся.

Монастырские байки

– По окончании театрального института я поехал в Воронеж. Там был прекрасный директор театра, который очень много сделал для моего становления. Когда-то он был главным бухгалтером этого театра, а директором был назначен бывший начальник тюрьмы. Заслуженная артистка просится к нему на прием. А он – при галстуке, и хочет показать свою «галантерейность», интеллигентность. Он открывал широко дверь и говорил: «Введите!»

Так вот, этот мужик стал директором, но тогда была система расчетов – по деньгам, не было такого понятия «нал», «безнал», была единственная форма расчетов – вексель. А вексель – такой документ, на котором даже лишней точки поставить нельзя. Приходит к директору кредитор, предъявляет вексель, где утверждена сумма. «Вы должны пять тысяч». «За что?» – спрашивает мужик, который понятия не имеет, что такое вексель. «Ну, это вексель…». «Не знаю». Берет граненый синий карандаш, берет вексель и в углу пишет резолюцию: «В бух. Что это за вексель?». Кредитор идет «в бух», показывает «буху» вексель. А тот опытный мужик был, пробы ставить негде. Он поворачивает вексель на другую сторону, берет цветной карандаш и на углу пишет: «Дир. Это уже не вексель!»

Руководители театра «Колесо» пытаются выйти из неприятной ситуации, в которую он попали, сами того не ведая.

Сегодня в кабинете завлита театра состоялась пресс-конференция для журналистов. Тема встречи была заявлена загодя, заглянем в пресс-релиз: первым пунктом – итоги XVIII театрального сезона, вторым – планы на XIX сезон (в том числе уже три поставленных спектакля). Ничего необычного. О третьем пункте – «Заявление для прессы о соблюдении авторского права» – организаторы пресс-конференции заранее распространяться не стали. Мы, обладая дополнительной информацией, решили выдвинуть свою версию предстоящего заявления (материалы газеты готовятся за день до ее выхода из печати).

Напомним, что минувший сезон открылся в театре спектаклем «Пижама на шестерых» по пьесе Марка Камолетти в постановке теперь уже бывшего главного режиссера «Колеса» Анатолия Морозова (премьера – 28 сентября 2005 года). Как было указано в программках, афише и на официальном сайте театра: «Перевод пьесы Ирины Прохоровой». Уморительная комедия положений, в которой заняты Николай Козак, Ольга Самарцева-старшая, Валерий Скорокосов, Елена Пантюшина и другие актеры весь год пользовалась неизменным аншлаговым успехом публики.

Нынешней весной на сайт театра «Колесо» неожиданно поступило сообщение, датированное 12 апреля. Переводчик из Бостона Дмитрий Островский прислал гневное письмо: «В вашем театре уже давно идет спектакль „Пижама на шестерых“ по моему переводу пьесы Марка Камолетти „Играем в дружную семью, или Гарнир по-французски“, которая находится в библиотеке Мошкова. Моя адаптация отличается от французской пьесы значительно больше, чем „Золотой Ключик“ от „Пиноккио“, и поэтому доказать то, что ваш спектакль поставлен именно по моему переводу – элементарно. В информации о спектакле стоит имя переводчика Ирины Прохоровой, что является грубым нарушением авторских прав, не говоря уже об этике».

Нас заинтересовала эта информация, и мы немедленно связались с автором сообщения Дмитрием Островским, который в тот момент находился в Москве. По поводу развития событий он ответил так: «С удовольствием буду держать вас в курсе, но сомневаюсь, что „Колесо“ начнет „вращаться“. Никто из его представителей со мной пока не связывался. Авторские права в России сегодня тоже из разряда комедии положений. Я уже давно хотел высказаться о том, что „попал под Колесо“ – еще когда прочитал вашу заметку „Камолетти ни в чем не виноват“, где вы пишете: „…Но, честно говоря, при сравнительном прочтении оба этих перевода совершенно неотличимы друг от друга, как однояйцевые близнецы. Возможно, к этому располагает простой и доступный авторский язык“. Я еще тогда хотел вам заметить, что к этому располагает только удивительное нахальство плагиатора. В действительности уровень адаптации моей версии настолько велик по сравнению с французским оригиналом, что перевести похоже с французского настолько же вероятно, как и совершенно случайно теми же словами еще раз написать „Вишневый сад“. Очень многие театры сегодня используют мой перевод Камолетти, денег с них я не беру, единственное требование – корректная ссылка на мой перевод».

Мы пытались взять комментарий у людей, причастных к постановке, но получили нейтральный ответ: дескать, проблемы не существует, к тому же автор перевода проживает в США, какое ему дело до российских реалий?