Патриция Корнуэлл - Джек Потрошитель

По приказу Уоррена полицейские набросились на невооруженных и ничего не подозревавших демонстрантов. Прибыли солдаты с ружьями. Они готовы были открыть огонь по первому же приказу. И такой приказ поступил. Двое было убито, множество ранено. Людей бросали в тюрьмы без разбирательства. В то время была сформирована Лига закона и свободы, специально для того, чтобы защитить жертв полицейского произвола.

Во время похорон человека, погибшего на Трафальгарской площади, Уоррен запретил прохождение процессии по улицам к западу от моста Ватерлоо. Огромная процессия медленно двигалась по Олдгейту через Уайтчепел к кладбищу на Боу Роуд — по тому району, где через год Потрошитель начал убивать «несчастных», которым пытались помочь Анна Безант и Чарльз Брэдло. Зять Сикерта, Т.Фишер Анвин, опубликовал биографию Анны Безант, а Сикерт дважды рисовал портреты Чарльза Брэдло. Это не совпадение. Сикерт был знаком с социалистами, потому что его жена Эллен и ее родственники были активными либералами и вращались в политических кругах. В начале карьеры Сикерта Эллен очень помогла ему, познакомив с влиятельными людьми, портреты которых он и стал писать.

Анна Безант и Чарльз Брэдло окончили жизнь в бедности. Уолтер Сикерт болезненно интересовался жизнью нищих. Отвратительно, что некоторые газеты начали предполагать, что преступления Потрошителя — это дело рук социалистов, желавших привлечь внимание общественности к оборотной стороне жизни огромного города. Сикерт убивал больных и несчастных проституток, состарившихся раньше времени. Он убивал их, потому что это было просто.

Его толкали страсть к сексуальному насилию, ненависть и неутолимая жажда внимания и известности. Его убийства не имеют ничего общего с социалистическими политическими заявлениями. Он убивал, чтобы утолить свою психопатическую жестокость. Наверняка, когда газеты и общественность выдвигали все новые версии мотивов убийств, особенно социалистического или морального характера, Сикерт с удовлетворением потирал руки, наслаждаясь ощущением безграничной власти. «Ха! Ха! Ха! — писал Потрошитель. — Честно говоря, вы обязаны мне за то, что я убиваю это чертово скопище червей. Они в десять раз хуже мужчин».

Во времена правления короля Георга III, на дорогах царили грабители. Злодеи с легкостью могли обеспечить себе спокойное существование, сунув взятку кому следовало.

Лондон охраняла ночная стража, вооруженная дубинками, фонарями и деревянными трещотками, издававшими характерный звук. Ситуация начала меняться только в 1750 году. Генри Филдинг, более известный как писатель, чем как судья, сформировал группу констеблей под собственным началом. Правительство выделило ему четыреста фунтов, и Филдинг собрал первый отряд «ловцов воров».

Первые полицейские ловили преступников, которые терроризировали честных лондонцев. Когда Генри Филдинг ушел на покой, его место занял брат Джон. Вот уж когда можно было с полным основанием сказать, что правосудие слепо. Сэр Джон Филдинг потерял зрение и прославился тем, что надевал повязку на глаза, разбираясь с делами заключенных. Он уверял, что распознает преступников по голосу.

Под руководством сэра Джона Филдинга ловцы воров перебрались на Боу-стрит. Их стали называть патрулем с Боу-стрит. В это время полиция была частным делом. Патруль с Боу-стрит мог расследовать ограбление частного дома за жалованье, а мог найти преступника и заставить его пойти на соглашение с жертвой. Уголовные и гражданские дела переплетались, потому что полиция должна была восстановить порядок — а уж какими средствами, это было ее дело.

Лучше было получить хотя бы половину украденного, чем не получить ничего. Лучше было отдать половину награбленного, чем лишиться всего и закончить свои дни в тюрьме. Некоторые патрульные с Боу-стрит ушли на покой богатыми людьми. Но ничто не помогало справляться с насилием и убийствами, а также с другими преступлениями. Крали и убивали собак. Угоняли и мучили скот. Животных загоняли до тех пор, пока они не падали замертво. С конца XVIII века и вплоть до 1868 года казни проводились публично и собирали огромные толпы любопытных.

Дни казней считались праздниками. Жестокий спектакль предназначался в назидание тем, кто решил ступить на скользкий путь. В дни патруля с Боу-стрит смертью карались даже такие преступления, как конокрадство и магазинные кражи. В 1788 году тысячи лондонцев собрались, чтобы посмотреть, как за подделку монет будет сожжен у столба тридцатилетний Феб Харрис. Разбойники с большой дороги считались героями, у них была масса поклонников, а преступников из высшего класса встречали грубыми насмешками.

Когда в 1802 году был повешен губернатор Джозеф Уолл, зрители устроили драку за право приобрести кусочек веревки. Дюйм веревки продавался за шиллинг. В 1807 году более сорока тысяч зрителей собрались, чтобы увидеть казнь двух убийц. Множество мужчин, женщин и детей было затоптано насмерть. Не каждый преступник умирал быстро и в соответствии с планом. Порой сцены агонии были чудовищными по своей жестокости. Если узел соскальзывал или был завязан неправильно, преступник не мог мгновенно потерять сознание из-за сдавливания сонной артерии. Он корчился в судорогах, и тогда его хватали за ноги и тянули вниз, чтобы ускорить наступление смерти. Обычно с преступника сваливались штаны, и он корчился в предсмертных судорогах перед беснующейся толпой совершенно обнаженным. В дни, когда казнь совершалась через отрубание головы, преступник должен был заплатить палачу, иначе казнь свершалась лишь после нескольких ударов.

В 1829 году сэр Роберт Пил убедил правительство и общественность в том, что они имеют право спокойно спать в собственных домах и не менее безмятежно гулять по улицам города. Была создана городская полиция, которая разместилась в доме 4 на Уайтхолл Плейс. Задняя дверь этого здания выходила на Скотланд-Ярд, место, где раньше размещался саксонский дворец, резиденция шотландских королей. В конце XVII века большая часть дворца превратилась в руины и была разрушена, а сохранившиеся строения использовались английским правительством. Многие знаменитые люди служили короне в Скотланд-Ярде, в том числе архитекторы Иниго Джонс и сэр Кристофер Рен, а также великий поэт Джон Мильтон, который одно время был секретарем Оливера Кромвеля. Архитектор и юморист сэр Джон Ванбрук построил дом на месте старого дворца, и Джонатан Свифт сравнивал это строение с «крыжовенным пирогом».

Лишь немногие знают о том, что название Скотланд-Ярд обозначает место, а вовсе не полицию. С 1829 года оно прочно закрепилось за штаб-квартирой лондонской городской полиции и сохраняется до сих пор, хотя теперь это здание называется Новым Скотланд-Ярдом. Я подозреваю, что широкая публика до сих пор уверена в том, что Скотланд-Ярд — это группа сыщиков, подобных Шерлоку Холмсу, а лондонский полицейский — это типичный бобби. До сих пор мы смотрим фильмы и читаем книги, в которых местный полицейский встает в тупик перед загадочным убийством и произносит сакраментальную фразу: «Я думаю, это дело для Скотланд-Ярда».