Мария Николаева - Сверхситуативное мышление. Чуждый опыт

Итак, мы живем в социальной среде, где всякому хорошему человеку, искренне стремящемуся к совершенству, не приходится рассчитывать на подаяние от общества, а необходимо самостоятельно решать вопрос об источнике средств к существованию, поэтому поставленная задача далее будет нуждаться в идеологическом основании, независимо от дианетики, которая послужила лишь индикатором данной проблематики в социуме. Конечно, никакой прямой взаимосвязи между богатством мирским и духовным на самом деле нет, и всегда можно найти примеры бедных святых и богатых негодяев. Однако мы вынуждены констатировать очевидный факт, что в современном обществе есть запрос на формулу успеха, которая помогала бы совместить несовместимое – деньги и духовность, поскольку сейчас каждому приходится решать эту задачу по отдельности, пробуя и находя индивидуально приемлемые варианты, чтобы достигать целей, не нарушая законов – и волки сыты, и овцы целы.

Петербург в пандемию удерживал первенство по числу пациентов с первичным диагнозом «психическое расстройство», хотя в целом по стране статистика скорее улучшалась. Будучи петербурженкой как минимум в пятом поколении, мне ли не знать, как культурно сходить с ума – это называется достоевщиной в широких кругах интеллигенции (а здесь даже дворники с высшим образованием), что заложено в культурном коде «безумного города». Конечно, главная проблема – это коллективный психоз, хотя каждый сходит с ума по своему, а вот нездоровая среда заедает. Гениальность и безумство – единство в противоположностях культурной столицы, которое каждому жителю приходится решать в глубинах собственной психики, если он выдержит. Вопрос не столько в описании феномена – откройте книги Достоевского, сколько в неудачных попытках искоренения терзаний питерской души.

Что такое вытягивать себя за волосы из болота питерского отчаяния, я с лихвой хватила в юности, пришедшейся на 90-е годы. Бросив ЛГУ, побыв санитаркой в психушке, я работала сиделкой у умирающих старух, а потом и вовсе искала работу в морге по всему городу, параллельно состоя в тайном ордене, связавшись с экстрасенсами, да и христианство тоже по-черному (самопальные затворы с крайней степенью аскетизма), пока систематическое философское образование не расставило все на свои места. Помнится, как очень вежливо меня заворачивали из моргов, где вообще-то всегда нужны кадры, но только не истощенные девицы с выплаканными глазами, отвечая примерно так: нам ведь нужны работники, а трупов здесь и так хватает. Перелом наступил в 1996 году, когда после получения степени бакалавра философии я улетела в Индию.

Индотерапия – так в шутку называли мои коллеги по счастливому спасению процесс восстановления общего психического равновесия и преобладания позитивного настроения. Поначалу, когда привыкнув быть бледной ходячей тенью, окунаешься в вихрь бесконечного праздника, кажется, что крышу сносит окончательно. Просто невозможно поверить, что люди могут постоянно улыбаться – все без исключения, даже нищие калеки подзаборные. Атмосфера всеобщего эмоционального подъема сначала вызывает резкое сопротивление одновременно с осторожным недоверчивым приглядыванием: «А что, так правда можно жить?» Конечно, в это трудно поверить, еще труднее перестроиться, и самое сложное – закрепить результат, чтобы удержаться от скатывания в депрессию после возвращения. Несколько поездок по полгода не давали устойчивой ремиссии – возвращаешься счастливой с улыбкой на лице в родной Петербург, а там как поленом по лицу вновь холодное окружение.

Конечно, теперь в северной столице стало очень уютно и комфортно жить, поэтому нынешняя статистика не слишком напрягает. Подумаешь, менее пяти тысяч психов ежегодно на пять миллионов коренных жителей – это ведь один на тысячу, то есть его еще поискать придется в толпе. Проблема не в выявленных пациентах, а в той среде, которая их продолжает порождать, оставляя скрытые мучительные поиски себя и смысла жизни в туманной мгле под неизменно-мерзкими осенне-холодными моросящими дождями, сковывающими душу безнадежностью серого беспросветного будущего. Международный туризм серьезно решил эту проблему, все-таки у петербуржцев хватает средств ездить по заграницам, и помимо индотерапии на вооружении давно имеются грекотерапия, балитерапия, туркотерапия, перутерапия и пр. Хорошо также осознавать, что интуристы разбавляют и оздоравливают ситуацию в историческом центре города. Вот только карантин все немного подпортил…

Системно-векторную психологию разоблачали за псевдонаучный подход еще много лет назад в СПбГУ, однако искоренить сектантскую гидру не удалось. Примечательно, что столь широкое движение, собирая тысячи участников, может оставаться столь незаметным для профессиональных психологов. И вот, ее основатель потирает руки за океаном, снова весело настраивая кабель для вещания на Россию, откровенно представляясь маньяком психоанализа и уверяя, что все психологи – жулики и шарлатаны, кроме отдельных самородков. Все это безудержное веселье приводит к быстрому и эффективному исцелению любой психосоматики без малейшей связи с медициной.

Итак, что есть хорошего в данном направлении не-психологии и не-науки. Относительно псевдонаучности сам творец совершенно спокоен, ведь только в России живут такие «смешные люди», которые считают научное знание поиском истины, тогда как во всем мире наука ценится исключительно за практическое применение с выдачей результатов. А коль скоро отзывы о успешных результатах применения СВП исчисляются десятками тысяч, то беспокоиться по поводу «научности» основатель движения считает просто излишним. Относительно систематичности он тоже весело проходится над обвинениями в навешивании ярлыков (восемь векторов – не путать с типами личности), хотя при любом конкретном вопросе все-таки уходит в детальную конкретизацию, отчего каждый случай становится уникальным, а не типичным. А значит, это все-таки не система, а стратегия – это говорит лишь в ее пользу в контексте современного алгоритмического мышления.

Поскольку здесь наука никак не обязана соответствовать действительности, создается альтернативная эволюционная теория с выборочными мутациями, присущими только человеку, наглядно показывая, как в истории закладываются вектора развития отдельных особей на благо всего племени – так появляются «кожные» или «звуковые» люди, которых никто не понимает, кроме собратьев по аномалии. Все это огульно готов подтвердить «целый штат большого сумасшедшего дома», как называют засевших надолго в СВП профессионалов из различных областей, а там немало психологов, врачей и прочих весьма образованных адептов. Вот только систематичность быстро размывается смешанными типами, да еще неправильным воспитанием, поэтому норма выделяется в данной системе относительно разнообразных патологий, а никак не наоборот, как принято во всем научном мире, где норма выступает эталоном для диагностики.