Вадим Нестеров - История в карикатурах. 1922-1923

Обстроится наяву.

По перрону поземка стелется,

Я сажусь на скорый в Москву.

Разольется за окнами голубой

Привокзальный неяркий свет.

Мы уже не в сегодня мой друг с тобой,

Но и в завтра нас тоже нет.

От Питера до Москвы вези меня тепловоз,

От Питера до Москвы бутылка да стук колес.

На будущем пелена,

На прошлом туман с Невы.

Лишь 8 часов без сна

От Питера до Москвы.

(с) М. Леонидов

Эта карикатура без особой исторической канвы, обычная дурка смутных времен.

Люди, жившие в эпоху перемен, прекрасно помнят, что в эти годы периодически происходит всякая веселая дурь, причем иногда самая невообразимая. Я сам в 90-е наблюдал форум черных и белых магов в зале, где недавно проходили партийные конференции.

20-е в этом смысле были еще круче. Сентябрьский «Крокодил» № 3за 1922 год приводит следующее газетное объявление:

В музее Московского общества организуется первый конкурс куриных яиц.

Туда представлены будут яйца яйценосных пород кур, яйца общепользовательных и мясных кур, яйца мерисов (?!) и яйца беспородных русских кур.

Мытые яйца не допускаются.

Рабочая Москва, № 167

Анонсированное мероприятие настолько понравилось «крокодильцам», что они посвятили ему сразу две карикатуры.

Главный герой первой – сам «Крокодил». Никаких комментариев карикатура не требует. отмечу лишь, что если в мультфильме «Приключения капитана Врунгеля» Джулико Бандитто и Де Ля Воро Гангстеритто выдавали крокодильи яйца за страусовые, то на этой карикатуре все наоборот – Крокодил явно притащил не свои, а страусовые яйца.

А вот вторая карикатура требует пояснений.

У товарища, претендующего на главный приз выставки, выпала буква в фамилии, но я поясню. Речь идет об известном тогда большевике Сергее Малышеве.

До революции – профессиональный революционер по кличке «Пожарный». Аресты, тюрьмы, побеги – все как у всех. После революции, правда, выяснилось, что способности многих профессиональных революционеров так и не вышли за пределы умения бунтовать. А вот Малышев неожиданно продемонстрировал редкую деловую хватку, еще в голодном 1918 году организовав баржи-магазины для закупки продовольствия на Волге. Вскоре этого бородача уже называли «первым красным купцом» и он стал одним из лидеров хозяйственного возрождения страны в 20-е годы.

В 1922 году Малышева занимал массу должностей – он был назначен Председателем ярмарочного комитета, руководил Московской товарной биржей и Всесоюзной торговой палатой, работал в Коллегии Наркомата торговли и комитете заготовок СНК СССР, в Центросоюзе. Но к концу 20-х он отошел от дел – подвело здоровье, подорванное в тюрьмах и ссылках. С 1931 года – персональный пенсионер, в 1938 году скончался от инфаркта.

Рыночные подвиги Малышева в 20-е оказались не ко двору, в итоге один из самых популярных большевиков в 20-е в каноническую версию истории партии не вошел и ныне прочно забыт. Я, правда, немного писал о нем в своей книге «Двинулись земли низы», рассказывая о столкновениях троцкистов со сталинистами.

P.S. Но одна мысль, одна мысль тревожит меня и не дает заснуть – почему мытые яйца на конкурс не принимаются?

Как я уже говорил, ранние двадцатые были временем неописуемой, невозможной никогда позже свободы.

Можно было все.

Можно было даже троллить в большевистских изданиях большевистского же наркома, причем по достаточно деликатному поводу.

Карикатура, опубликованная в «Крокодиле» № 4 от 17 сентября 1922 г. лаконично называется «Балет» и подписана «Иван в раю».

И все бы ничего, но на карикатуре изображен народный комиссар просвещения РСФСР Анатолий Васильевич Луначарский. А «Иван в раю» – популярная в то время пьеса наркома, изданная в 1920 году с прекрасным подзаголовком «миф (!) в пяти картинах».

О любви Луначарского к балеринам и его сладострасности по Москве ходили легенды.

Французский славист, исследователь творчества Булгакова Рене Буве в своих работах утверждал, что Бал Сатаны Булгаков написал под впечатлением от вечеринок в особняке Луначарского в Денежном переулке. Якобы на эти сборища избранных мужчины допускались исключительно в вечерних костюмах, а вот дамам дозволялись только туфли и перья в прическах.

Правда, никаких документальных подтверждений француз не приводит, а мы от слухов и легенд перейдем к фактам.

Факт первый – актрис и балерин нарком действительно нежно любил, и как раз в 1922 году у него начался роман с родившейся в местечке Чернобыль Натальей Александровной Розенель, урожденной Сац (другая Наталья Сац, основательница первого детского театра в СССР, приходилась ей родной племянницей). Несмотря на 25-летнюю разницу в возрасте, ради молодой актрисы высокопоставленный большевистский чиновник оставил сына, жену, с которой прожил 20 лет, съехал из квартиры в Кремле и в 47 лет начал новую жизнь. На фото – А.В. Луначарский и его жена Наталья Розенель (1900—1962) в Берлине. 1930 год.

Однажды из-за Натальи Розенель даже состоялся дуэль между двумя видными большевиками. Правда, дуэль была на… эпиграммах. Красавица жена наркома часто играла в пьесах, сочиненных мужем. Побывав на спектакле «Бархат и лохмотья» по пьесе Луначарского, "кремлевский поэт" Демьян Бедный сочинил эпиграмму:

Ценя в искусстве рублики,

Нарком наш видит цель:

Дарить лохмотья публике,

А бархат – Розенель.

Муж не остался в долгу и "ответка" от Луначарского прилетела молниеносно:

Демьян, ты мнишь себя уже

Почти советским Беранже.

Ты, правда, «б», ты, правда, «ж».

Но все же ты – не Беранже.

Ну и пару слов о брошенном сыне. Он вырос, стал журналистом, работал литературным сотрудником в журнале «Красная новь». После нападения на СССР нацистской Германии Анатолий Анатольевич Луначарский ушел на фронт добровольцем, и меньше чем через месяц с начала войны, 20 июля 1941 года уже прибыл в Севастополь в распоряжение политуправления Черноморского флота, стал фронтовым корреспондентом. Участвовал в боях по отражению первого и второго штурмов Севастополя.