Константин Кривчиков - Сон об уходящей натуре. Поэма-аллюзия

*

Рождался миф … Ушли они не долюбив – аллюзия на строки из стихотворения «Мы» советского поэта Н. Майорова: «Мы были высоки, русоволосы. Вы в книгах прочитаете, как миф, о людях, что ушли, недолюбив, не докурив последней папиросы».

Добавлю, что Николай Майоров погиб на фронте в Великую Отечественную войну в возрасте двадцати двух лет.

*

В тоску прокуренных вагонов – аллюзия на строки «Трясясь в прокуренном вагоне, он стал бездомным и смиренным…» из стихотворения советского поэта А. Кочеткова «Баллада о прокуренном вагоне».

*

В строку «Баллады о гвоздях» – речь идёт о стихотворении советского поэта Н. Тихонова «Баллада о гвоздях». Строки из этого стихотворения: «Гвозди б делать из этих людей: крепче б не было в мире гвоздей», – стали в советские времена крылатой цитатой.

*

Великих строек на костях – подразумеваются так называемые «Великие стройки коммунизма»: Днепрогэс, Беломорканал, Волгодон, «Магнитка», «Норникель», БАМ и другие «ударные стройки», вроде трансполярной магистрали Чум-Салехард-Игарка. На них в сталинские времена активно использовался труд заключённых, «добровольно-принудительный» труд обнищавших крестьян, а также военизированных строительных подразделений (трудовой армии, тылового ополчения, стройбата, желдорбата).

Постановление Совнаркома «Об использовании труда уголовно-заключённых», принятое 11.07.1929, прямо предписывало ОГПУ (особое государственное политическое управление) «организовать новые лагеря для приема заключённых в отдаленных районах страны в целях колонизации этих районов и эксплуатации их природных богатств путем применения труда лишённых свободы». На практике «политика партии» привела к тому, что с 1930 по 1953 годы в системе ГУЛага содержалось одновременно от 510 тыс. до 2,5 млн. человек ежегодно.

Над воротами лагерей вывешивался лозунг «Труд в СССР есть дело чести, славы, доблести и геройства», скомпилированный на основе цитаты Сталина из выступления на XVI съезде ВКП (б) в 1930 г. В изменённом виде лозунг присутствует в тексте песни «Марш энтузиастов» из кинофильма «Светлый путь» (автор музыки – И. Дунаевский, автор стихов А. Д’Актиль-Френкель): «Нам ли стоять на месте? В своих дерзаниях всегда мы правы. Труд наш есть дело чести, есть дело доблести и подвиг славы».

Бывший узник ГУЛага писатель В. Шаламов писал в рассказе «Сухим пайком» (из цикла «Колымские рассказы»): «…Мы будем возвращены в лагерную зону, опять войдём в ворота с обязательной, официальной, казённой надписью: „Труд есть дело чести, дело славы, дело доблести и геройства“. Говорят, что на воротах немецких лагерей выписывалась цитата из Ницше: „Каждому своё“. Подражая Гитлеру, Берия превзошёл его в циничности».

Циничное отношение вождей СССР к «человеческому материалу» требует дополнительного комментария. Сталин, выступая в 1938 году на заседании Президиума ВС СССР, заявил по поводу существовавшей тогда практики досрочного освобождения заключённых следующее: «Мы плохо делаем, мы нарушаем работу лагерей. Освобождение этим людям, конечно, нужно, но с точки зрения государственного хозяйства это плохо… В лагере атмосфера другая, там трудно испортиться».

Пренебрежение условиями быта рабочих и нормами безопасности на производстве, применение тяжелого ручного труда приводили к большим человеческим жертвам. Некоторые «стройки коммунизма» возводились на костях в прямом смысле. По воспоминаниям строителей ББК (Беломорско-Балтийского канала) умерших людей зачастую, во избежание дополнительных расходов и потерь времени, не хоронили, а укладывали прямо в бетонный раствор на дне канала.

Отдельного упоминания заслуживает тема «доблестного труда» в колхозах и совхозах. С самого начала коллективизации и образования коллективных хозяйств (то есть с начала 30-х годов) в них было фактически легализовано крепостное право. Членам колхозов не выдавали паспорта (только временные удостоверения личности и справки), а вместо зарплаты начисляли так называемые трудодни. Колхозники презрительно называли их «палочками» и могли получить на них лишь натуральную продукцию, производимую в колхозе (например, зерно или картофель). Деньгами выдавалась небольшая часть зарплаты в зависимости от наличия денежных средств в конкретном хозяйстве, поэтому в сельской местности процветал натуральный обмен.

Полностью система трудодней была отменена только в 1966 г. Тогда же колхозники стали без ограничений получать паспорта, как и остальные граждане СССР.

Как тут не вспомнить строки из духоподъёмного «Марша коммунистических бригад», хорошо знакомого всем гражданам Страны Советов: «Мы везде, где трудно, дорог каждый час. Трудовые будни – праздники для нас!»

Имеются желающие попасть «назад в СССР»? Если имеются, то добро пожаловать в колхоз им. Ленина «Сто лет без урожая» на гостеприимную Колыму.

*

Страдая по чужой Гренаде – аллюзия на строки: «Но песню иную о дальней земле возил мой приятель с собою в седле. Он пел, озирая родные края: „Гренада, Гренада, Гренада моя!“ […] Я хату покинул, пошёл воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать…» из стихотворения советского поэта М. Светлова «Гренада».

*

Бравируя: «Рабы не мы» – речь идёт о фразе из первой советской азбуки «Долой неграмотность: Букварь для взрослых», изданной в 1919 г. Фраза, ставшая одним из самых распространённых идеологических мемов той эпохи, является словесным палиндромом, который можно записать в двух смысловых вариантах: «Мы не рабы, рабы не мы» и «Мы не рабы, рабы немы».

*

В застенках Редингской тюрьмы – обыгрывается название стихотворения английского прозаика и поэта О. Уайльда «Баллада Редингской тюрьмы».

Процитирую несколько строк. Сдаётся мне, что они актуальны и сегодня, не говоря уже о сталинских временах:

«Есть неизбывная вина и муки без вины, – и есть Закон, и есть – Загон, где мы заточены, где каждый день длинней, чем год из дней двойной длины.// […] Но с незапамятных времён – и это навсегда – возводят тюрьмы на земле из кирпичей стыда, и брата брат упрятать рад – с глаз Господа – туда.// […] Есть яма в Редингской тюрьме – и в ней схоронен стыд; там пламя извести горит, там человек лежит, в горючей извести зарыт, замучен и забыт…»

Подобная яма – преогромных размеров! – есть и в России. Но это, разумеется, иносказание и метафора.

*

До основанья руша храмы – намёк на строку «Интернационала»: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья».

Как и во всех остальных случаях, когда речь шла о врагах, советская власть боролась с религией (опиумом для народа) тотально и безжалостно. Так, трижды объявлялись «пятилетки безбожия» – в 1927, 1932 и 1937 гг. Попутно с массовым внедрением атеизма уничтожались или «перепрофилировались» культовые учреждения. Если в 1917 г. в России насчитывалось около 80 тыс. подобных учреждений, то к 1941 г. оставалось по разным данным от 100 до 200 действующих соборов и храмов.