А. Самохин - Записки пациента

В тот раз я поехал опять в горы Таджикистана, чтобы навестить друга, с которым вместе работали и жили прежде. Было жаркое, как всегда солнечное лето, когда на небе полгода ни облачка, а ходить можно только в футболке с коротким рукавом. Мы с Вадимом по случаю встречи очень обильно угощались алкоголем, слушали музыку, лежа на ковре и при открытых окнах.

Ничего удивительного в том, что ночь я не заметил, а открыл глаза, когда солнце уже взошло. Мы спали в тех же позах, в каких наслаждались звуками его стереосистемы, очень хорошей по тем временам.

Всё ничего, но я уснул незаметно и естественно, спал не укрытый, в одних шортах. Но по причине очень тёплого климата я ничуть не озяб. Проблема была в другом, по мне густо ползали мухи. Я испытал чувство острой гадливости, прямо брр, фу, какая гадость. С чувством яростной брезгливости я поразогнал этих жирных летучих созданий, обитавших обычно в мусорных баках в пятидесяти метрах под окном здания.

В тот же день я уехал в столицу Узбекистана, а вечером, в общаге, когда уже стемнело, у меня стало жутко чесаться тело и на месте расчёсов появлялись белые плоские пузыри. Как от ожогов крапивой, собственно это и была крапивница, как я потом узнал.

Эта чесотка сделала меня полубезумным, а поскольку телефонов тогда не было, как и хороших знакомых, то я просто выскочил на улицу, до краёв затопленную знойным воздухом пустыни Каракум, и побежал в поисках спасения по улице, в сторону базара БешАгач. Широкий проспект был тих, лучи фонарей с трудом пробивались через листву раскидистых деревьев, росших вдоль тротуара.

У меня было жуткое состояние, и я бежал по полутёмным, безлюдным улицам почти ночного города ведомый каким-то инстинктом и выискивал пути к спасению. А я чувствовал, что дело идёт к прискорбному финалу. Ведь все поликлиники были закрыты, а найти телефон чтобы вызвать скорую мне даже и не пришло в зачумлённую чесоткой голову, да и не попадались по пути заветные кабинки.

Я как умалишённый пробежал две троллейбусных остановки, как будто облепленный стаей кусачих невидимых муравьёв. Это не передаваемые ощущения, безусловно влиявшие и на психику. Перебежал по мосту речку Чорсу или Бозсу, не помню точно названия, а речки в тех краях с мутной, холодной водой, хранящие прохладу гор, течение довольно быстрое.

Я свернул с главной улицы за базаром и попал в проулок. Подбежал к воротам девятиэтажного корпуса, гонимый весьма неприятным недугом, территория здания была окружена высоким решётчатым кованым забором. Я по характерному виду казённого здания предположил, что это может быть искомое мной учреждение, хотя нигде не было никаких больших надписей, вывесок и прочих указателей.

Вы будете смеяться, но я ни разу не бывавший в этих местах и не спросив никого по дороге, безошибочно прибежал в единственный в республике аллергологический центр. Такое было просто невероятно, но видимо у меня были какие-то способности, либо меня вёл сам бог. Я, наверное, должен был ещё что-то совершить необходимое на этой планете, судьбе было нужно меня спасти. Очень может быть для того, чтобы написать для Вас эти ценные советы и спасти кого-то важного для Фатума.

Дело было вечером, но в больнице меня, прибывшего самоходом и без всяких документов, немедленно приняли, так как почти всё моё тело было покрыто волдырями.

Мне сделали уколы, определили в палату, и я проспал почти целые сутки, лежа сверху одеяла. Лето в Ташкенте очень жаркое, даже на зданиях часто при строительстве устраивались такие бетонные кружевные архитектурные элементы как солнцезащита. Здания из-за этого выглядели причудливо, ажурно и красиво.

Обколотый антигистаминами и возможно димедролом, я проснулся почти здоровым и счастливым, но пробыл там ещё неделю, наверное. При мне в нашу палату поступил высокий молодой узбек, моего возраста, Тахир и тоже дрых день и ночь.

Его укусила пчела и глаз у него был заплывший, что как потом выяснилось не было аллергией, так как опухоль возникла только в месте укуса.

Парень он был не простой, как я позже понял, и предложил мне нарушить больничный режим. Поехать с ним в старый город, мол перетереть надо с одними ребятами. Я же по простоте душевной даже не подумал, что могу попасть на разборки.

На стрелку правда было не похоже, мы после путешествия между раскалённых высоких глиняных старинных дувалов, заборов, больше похожих на крепостные стены, попали в просторный квадратный двор, закрытый сверху шпалерами с виноградником.

Этот старый город мог вполне быть таким же и в Кабуле, и в Исламабаде. Все собравшиеся там, а молодых парей было человек восемь, были смуглыми черноглазыми брюнетами, европейцем среди них я там был один. Потом, проанализировав обмолвки Тахира, я понял, что попал на криминальную сходку, только в качестве кого он взял наивного меня, можно было только догадываться. Но вполне возможно, что я нафантазировал себе чего-то.

Меня усадили за дастархан, низкий длинный столик, чтоб кушать с него. надо было сидеть на полу застеленном ковриками, а сами удалились разговаривать. Я пожал плечами и стал пить из пиалы зелёный чай и закусывать хорошими, качественными сухофруктами, изюмом, курагой и т.д.

Я уже прилично перекусил вкусным угощением, когда вернулась вся довольная и расслабленная переговорная группа и принесли плов. Я немного удивился, но нашёл в себе место и для отличного плова. Мы приятно сидели, общались, появилась водка или вино, не помню уже, и мы прилично нагрузились. И тут подали первое блюдо, узбекский вкусный суп, шурпа. Моему удивлению не было предела, но оказывается таков порядок подачи блюд в тех местах.

С большим трудом я вместил в себя целую косу, глубокую тарелку, наваристого бульона с овощами. Особый аромат ему придавала готовка в казане.

Назад в больницу мы приехали уже довольно поздно, ворота были закрыты, но нас это не остановило. Хуже было то что и сам корпус уже запер входные двери, и мы полезли по торцевым балконам на свой шестой этаж, хорошо, что там, с одной только стороны балкона, сверху донизу, сплошной полосой шли металлические узоры. И мы по ним как по лестнице, по молодецки, взобрались в родную палату. Нас не застукали и не выписали за нарушение больничного распорядка, но могло случиться гораздо худшее. Мы получали антигистамины, тавегил, димедрол и в сочетании с приличной дозой алкоголя, а это не самое удачное сочетание в организме, наши альпинистские упражнения на балконах могли закончиться весьма плачевно.

Потом мы созванивались с Тахиром, он занимался подпольным видеопрокатом на дому, бизнес в СССР, но как бывает в жизни со многими, постепенно перестали поддерживать отношения. Я к тому времени уже женился и пошли дети. Я намного лет был обеспечен заботами и хлопотами.